Илья Мясковский: «Меня отбросили в ХХ век» (посттюремный дневник, часть III)

14.10.22. Продолжаю дневник, как это ни странно. Продолжаю на свободе, дома, за привычным письменным столом. Есть чай и есть сахар, но я пью его один (LZ, “Tea For One”). Есть «аппарат», чтобы послушать музыку – но только ту, что уже записана когда-то, ничего нового. Думал до ареста Гэри Мура поискать, Thin Lizzy, да руки не дошли, а теперь коротки. Интернет запрещён. Даже проверить не могу, правильно ли название написал. А так было привычно  – чуть что, погуглить, уточнить всякую формальную ерунду. Куда там, даже прогноз погоды не знаю!

Меня отбросили в XX век. Когда встречу назначали заранее и приходили в назначенное место  к нужному времени без всякого созвона. Когда необходимый товар не заказывали в инете, а топали ножками к реальному шопу. Вот мне вчера в «Ситилинке» сказали, что требуемой флеш-карты для фотокамеры нет – и как теперь её искать?

Квитанции приходят на электронную почту. Третий день уже продумываю я операцию по оплате: попросить ли кого-то зайти ко мне на почту, извлечь их оттуда, сделать ли это на конспиративной квартире самому или позвонить по указанному в предыдущей квитанции номеру, чтобы назвали число, а дальше оплатить в Сбере по номеру счёта? В Сбер же прогуляюсь ножками, гулять полезно. Заодно узнаю, сколько денег на счету – иначе никак.

(P.S. Так и сделал. Круто!)

То же с налогами: в октябре надо платить за землю и дом в деревне. А Госуслуги работают только для законопослушных граждан, которые финансируют Путина молча.

Друзья все в доступе, но раскиданы по городу; чтобы встретиться, надо приложить усилие. Впрочем, многие уже за границей, шлют приветы.

Приветов и предложений, наверное, полно в фейсбуке, но они там, а я здесь. Вот так.

Несколько дней я чувствовал себя вроде Ленина в Разливе или Швейцарии. Одному звонишь и просишь опубликовать, другому передаёшь текст на флешке, третий организует оплату твоей коммуналки (спасибо!). Ульянов и был таким: всегда находились вокруг него люди, окружавшие его заботой. Он принимал это как должное: ведь руки, ноги и желудок служат мозгу. Однако он действительно движуху двигал – а я? Эмигрант в родной стране, революционер без революции…

Мысль уехать подсказывали настойчиво едва ли не все вокруг. Но я не готов совершенно. Даже загранпаспорта нет. Потому что тупо нет денег. Едва свожу концы с концами, надеясь вечно на что-то лучшее впереди.

И вот наступает новый учебный год, появляются первые ученики. Но так мало… Нужно ловить клиентов, на сайте конкуренция нешуточная, а народ беднеет. И тут мне сюрприз от органов - х¥й тебе, а не интернет! Двоих учеников приходится бросать, они занимаются только по скайпу. И дальше что?

Валить. Я ставил себе условие: уезжать, когда невозможно станет работать. Работать по специальности.

Проблема в том, что вряд ли там нужен историк с российским дипломом и слабым знанием языка. Ладно, бог с ним, 51 – ещё не старость, приживусь как-нибудь в ихних заграницах, и интересно даже посмотреть на них. Жить на пособие, если дадут. И ждать обвала, падения режима. Унылая участь. Ладно, посмотрим.

Хорошо, когда есть под рукой «перо» и чистый лист бумаги! Раньше-то я, лишь мысль интересная в голову придёт, пишу её в ФБ. Комменты, лайки, реплики, споры. Новости в Телеге.  Время летит.  И вот теперь один, совсем один…

Готов завтрак. Как же это здорово, чертовски приятно – готовить самому, когда хочется есть, а не ждать появления еды, прислушиваясь к громыханию железной тележки в коридоре! Но и деньги на трапезу здесь надо изыскивать самому, Быть субъектом, а не объектом, как написал кто-то…

Самый простой завтрак оказывается изысканной кухней в сравнении с арестантским. Яичница, лук, поджаренный хлеб, какао… Роскошь. Совсем недорого, но и такой еды не положено узнику. Экономия, воровство, равнодушие. Подобное содержание заключенных – словно свиней в хлеву – унизительно для самого общества. Ясно, что большинство преступников не исправится, если их кормить лучше и телевизор в камеру поставить. Но некий процент попадает за решётку действительно «случайно», на время, и заслуживает лучшего обращения. Это в придачу к тому, что нельзя относиться к людям, как свиньям, если ты сам человек.

Но у нас, с советских времён, выстроена стена отчуждения между «нормальными» и з/к. В царские времена арестанты ходили по улицам открыто, хоть и под конвоем, выполняя разные работы или прося милостыню. На Пасху принято было посещать тюрьмы, одаривая заключённых. Пожалеть и помочь каторжному было нормой, христианская же страна. «И милость к падшим призывал».

«Скрепы» возвращаются, но в самом извращённом виде, лишённые даже подобия гуманизма.

А «прогрессивное» общество, начитавшись всяких ужасов из Шаламова и Гинзбург, ахает и стонет («Мне страшно!»), вместо того, чтобы узнать, где принимают для задержанных передачи, что разрешено из вещей и продуктов, а что нет, какие бумажки нужно оформить при этом. Хотя эти простые действия – лучшее лекарство от стресса, возникающего при чтении российских новостей.

Нет, мы лучше останемся «романтиками»,  «идеалистами» - не будем различать ЦПЭ и ФСБ, КоАП, УК и УПК, отвернёмся, проходя случайно мимо тюрьмы. То есть, останемся такими же обывателями, что и проклинаемая нами «вата», только со знаком «плюс», а не «минус». Однако если величина и масса наших усилий близка к нулю, то направление вектора или импульса теряет значение.

Грех мне, конечно, строить из себя героя: я и сам такой, не люблю бегать по тюрьмам да собирать протестные новости. Но человек всегда может измениться к лучшему, как говаривал Дмитриевский. Мы не только то, что мы есть; мы имеем уже сейчас в себе нечто от того, к чему стремимся.

Впрочем, винить в подобном отношении общество так же глупо, как упрекать избирателей в том, что они не голосуют. Государство создаёт регулярно и исподволь подобные настроения, обманывая людей и закрывая от них  всё, что происходит по ту стороны Стены.

Однако вернёмся к конкретике. Я задолжал мемориями о 5 октября – дне своего административного суда. Утром увели судиться моих сокамерников, Андрюху и Мишу, залетевших «по синьке». А со мной не спешили, оформляли дело. Наконец, пришёл адвокат – Алексей Матасов. Возможно, есть в Нижнем более искусные и эффектные, но этот надёжен и не отступит.

Защитника вызвал мой родной "Нижегородский Политический красный крест". Глеб Калинычев увидел меня 4-го в следственном отделе, а сам не арестован, потом сообщил, куда следует. Цепочка сработала, Алексей нашёл меня утром в 7-м отделе.

Родичи и близкие всполошились тоже, но друзья действовали профессиональнее.

Матасов выглядел в обшарпанных полицейских стенах франтом, будто друг жениха на свадьбе. Только я – помятый и небритый, не выспавшийся, в трениках вместо костюма.

Впрочем, в 7-м отделе мне дали матрас, и достаточно чистый, так что спать там было, по крайней мере, мягче, чем даже потом в спецу (спецприемнике ГУ МВД – прим. РНН), не говоря уже об убогом 5-м отделе. Там и лежаки железные, и узкие, и матрас не всегда есть, и вонь покруче. Туалет же в Советском отделе на порядок чище. Респект!

Был я голоден, как и полагается еврею в Йом-Кипур. Впрочем, чай мне вечером дежурный налил, ещё и кашу с галетами дал. На кашу смотреть было страшно, я пробовал и отказался, товарищи вовсе не трогали. Желудок – не помойка. А мент утром, из новой смены, кричит уборщице: не выкидывай! мне что, каждому новую подавать?! Добрая женщина его не послушала, конечно, выбросила. Менты разные бывают.

А вслед за Матасовым Таня Кравцова передала мне каких-то сдобных булочек. Пост мой закончился прежде времени )) С Алексеем мы что-то обсудили; я написал ему, как связаться с учениками и близкими, чтобы всех успокоить. Это было сделано, спасибо.  На административный суд он не шёл. Разумеется, статья 19.3 сработает стопудово, никакой юрист не поможет. И незачем из пушек по воробьям палить, он занялся уголовкой.

Время суда было заранее сказано, народ подошёл. Я прибыл без наручников: Советский отдел и суд стоят рядом - просто выйти с чёрного хода, пересечь двор и войти так же. Прибежала Маруся Сироткина, Маша Колобок – спасибо за тетрадь, в которой пишу!  Вадим Глебов принёс какую-то кашу, очень вкусную, Тамара Петрова – яблочный джем. Всё собственного приготовления, помимо прочей еды. Только не надо класть продукт в стеклянную посуду – не пропустят ))

Тетрадь - замена ноутбуку. Передачка на суде.

Потом Ира Потрикеева подтянулась, Таня Кравцова была, Алёна Дорофеева от НН.Ру, моя ученица. Извините, если кого забыл. Маша Гарайс прислала чуть позже в отдел лекарства – «Телзап» от давления. У меня с собой было немного, но никто не знал, на какой срок меня закроют, несли с запасом, а лекарства в СИЗО передать не просто. Теперь же я обеспечен таблетками на пару месяцев вперёд. А Маша уехала из России едва ли не в тот же день. Давно планировала, оказывается.

Первое чувство – ещё один человек тебя покинул. Но 10-го я разговаривал с Резонтовой – она заглянула ко мне на суд по мере пресечения, – и Наташа держалась бодро. Дочери хорошо – это для матери главное. Поучительно! А Маше спасибо.

Маруся составила в коридоре список, чего мне нужно - и получил я потом в спец носки да трусы сверх всякой меры )) Главное было скоординировать эту помощь – не знаю, как у них получилось. Мною созданный чат в Телеге – «Накорми задержанного!» - все покинули, конечно, раз мой телефон попал в руки врага.

Замечено было, кстати, чьё-то онлайн-присутствие в моём аккаунте ВК, пока я отдыхал на Памирской. Да и сама Телега поведала мне позже, что заходил в мой аккаунт незнакомый Андроид московской прописки. По совету друзей я попросту этот аккаунт в ТГ удалил, прежде чем двинуться в суд 10-го. Похоже, посторонние ограничились в ВК и ТГ только наблюдением. ФБ заверил меня, что в него никто вообще не вламывался.

Думаю, мой административный арест был нужен мусорам и для того, чтобы я не перекрыл им сразу доступ в эти аккаунты.

Судья Оськин оказался плечистым здоровяком, довольно строгим, но вменяемым. Свой взгляд на происходящее я мог высказать вполне, а это важно, потому что менты в протоколах и рапортах фиксируют только факт «нарушения», а история в целом не видна из их доков совершенно. Алёне же и присутствовавшим друзьям нужно было знать, что действительно случилось – иначе выяснилось бы только, что менты заталкивали меня зачем-то в микроавтобус, а я не оказал повиновения.

Всё остальное, по мнению судьи, юридического значения для дела не имело. Что ж, наши цели различались.

В ожидании суда по административному делу. Фото Ирины Потрикеевой

Поскольку Комаров, сочинитель рапорта, был готов явиться, судья вызвал его по моему ходатайству. Свидетелей-понятых тоже вызвали, но они и не думали приходить. А дело арестное, его откладывать нельзя. Они не видели, по-моему, самого события задержания, которое юридически и «задержанием» не было, но подтвердили бы подписанное, если б пришли.

А вот Комаров пускай страдает, испытывает муки совести, повторяя публично сочинённое им враньё. Что ж, он через это прошёл, справился. Хотя «глазки бегали», как заметила Ира. И всем присутствовавшим его враньё стало ясно.

Как я мог в 51 год убегать от молодых здоровых ментов, да ещё с корзинкой в руках? Почему не предъявил паспорт, с которым разве что не сплю? Зачем валялся на дороге в грязи, хотя одежда моя осталась чистой? А вот про «мусоров» кричал, но именно это они в рапорт не включили.

Про Йом-Кипур я Оськину тоже в конце сказал: дескать, «есть высший суд, наперсники разврата!» Но без последних слов звучало это не слишком эффектно. Думаю, Всевышний одарит его какой-нибудь плюшкой за милостивое обо мне решение ))

Судья дал только 3 суток, в то время как я рассчитывал на 10. В наше время это равносильно признанию невиновности. Позднейшие события показали, что он дал следствию время до конца рабочей недели, до пятницы; выходные я провёл уже дома.

В ожидании судейского постановления друзья изливали в коридоре на меня потоки тепла и бессвязных вопросов. Кое-что удалось узнать: Рудого и Глеба по моему делу не взяли, на Памирскую (в спецприемник – прим. РНН) отправляюсь я один.

Как я прибыл туда глубокой ночью, я уже писал. Три дня ареста для такого, как я, - это попусту отрывать время у людей. Они там на Памирской просто недоумевали…

Ещё надо вспомнить суд по мере пресечения (10 октября – прим. РНН). Два дня после выхода из спеца я приходил в себя. Не от клопов и грязной камеры, а от предшествующего задержания и обыска/осмотра. Но сделать это было непросто. С одной стороны, меня встретила любовь ожидавшей меня дома подруги, и это было прекрасно. С другой, на меня обрушились вопросы, советы и пожелания уехать – немедленно! Быть может, я и отправлюсь когда-нибудь тайными тропами к китайской границе. Но это не мой стиль. А был я без копейки денег, загранпаспорта и всякого желания куда-то двигаться. Вероятно, ещё и в розыске либо аналогичном статусе.

Не спорю с теми, кто ушёл успешно – они молодцы, если решение их было взвешенным. Я ещё пожалею, быть может, о своей пассивности. Но я – это я, пока вот такой.

Главный аргумент против эвакуации был очевиден: меня не закрыли, значит, есть шанс оставаться на свободе и дальше. Конечно, ЦПЭ постарается поймать меня на каком-либо нарушении – им просто скучно иметь дело с приличными гражданами; они и не верят, что такие бывают. Что ж, пусть ловят, охотнички.  Бежать сейчас уже поздно, слава Иосилевича мне не нужна. Жертвой, добычей, беглецом я становиться не хочу. Не всё случается по нашей воле,  бог знает, куда меня это дело заведёт; ну и хватит об этом.

Задёрганный и не выспавшийся, я пришёл чуть позже 9-ти к Булаеву, пришлось ещё ждать битый час, с книгой в руках, пока он вынес мне готовую повестку: в суд к 15-ти.

Поговорил на выходе с Марусей Сироткиной, двинулся домой.

Мясковский и адвокат Алексей Матасов в суде

Приехали к суду с Алексеем Матасовым. Публика ждёт, будь смелей, акробат! (с) Ничего интересного. Булаев – в форме – просит перекрыть мне интернет, запретить посещение несогласованных мероприятий, пользование почтой. Как и предупреждал меня заранее, 7-го. «Зачем Вы с вещами являетесь, я не знаю; это уже Ваши заморочки». А затем я с вещами, что целый хор мне пел эти два дня: убегай, а то закроют! И вещей немного совсем, ерунда.

Однако  «гуманность» следствия совсем не так гуманна, просто мы уже к жести привыкли. Почему мне нельзя посещать несанкц, если я уже четыре года только фотографирую?  Это менты в рапортах врут, что я участвовал, а я уж и забыл, когда в последний раз «отрывался». Ограничение в свободе сбора и передачи информации, обозначенной 29 статьёй Конституции.

 Ах да, это ж я нашу Конституцию и подрываю! Не ЦПЭ подрывает, когда запихивает меня в машину без всяких объяснений, когда выносит меня на руках из собственной квартиры, когда влезает в мои аккаунты и читает мою переписку – без всяких постановлений суда. Это у них по Конституции можно править пожизненно, а мы спецоперацию «войной» назвать не смеем, не то что протестовать.

Странное у них представление о Конституции. Отменили бы уже её совсем, хоть вранья было б меньше…

А пока что мне пришлось проститься с учениками, занимавшимися по скайпу, и звонить в «ТНС-Энерго», чтобы узнать сумму обязательного платежа, который я сделаю, прогулявшись к Сбербанку. «Билайн» сообщил мне, что я выболтал уже за неделю все полагавшиеся мне в октябре минуты, хотя раньше я не знал, куда их деть.

Но мир не без добрых людей, помогут.

Зато жить спокойней стало. Куда там ночью ракета прилетела, какой мост горит, что сказали Песков или Байден – ничего не знаю. Ни-че-го! На душе легко, только в кармане пусто. Верно, так пол-России и живёт, с одной надеждой – что когда-нибудь это всё кончится. Не оправдываю – описываю.

Нельзя не вспомнить речь Ани Давыдовой на суде. Представила меня фотографом ТСФ («Том Сойер Феста» - прим. РНН), отметила, что мои фотографии много делают для популяризации фестиваля, что значение имеют не только сами кадры, но и оперативная их публикация, профессиональный комментарий. Спасибо. Да, заменить меня в этом деле проблематично. А «запрет на профессию» эту проблему и создаёт.

Ученица моя принесла письмо за десятью подписями, зачитал адвокат. Ребятам уже 37, никто не понукал, сами всполошились. Сами придумали, что написать и как подать. Дай бог каждому учителю таких учеников.

Я там чуть не плакал, даже судья Толстикова подобрела. Но решение вынесла предсказуемое  –  всё, как следствие просит. Демонстрации в нашей стране имеют значение только для самих демонстрантов ))

… Ездил вечером на Мемориал Славиной. Фото сделал, но никому не передал, недоработал. Повидал снова Марину Чуфарину, Тихо-Мирно, Наташу Резонтову; Тамара Петрова и Таня Кравцова загрузили меня яблоками.

Рассказали, что Ириного сына, Славу, загребли с повесткой (позже Вячеслав сообщил СМИ, что идет добровольцем – прим. РНН). А в Балахне  в зоопарке «наша» львица из «Мишутки» женщину порвала - та в реанимации, львицу убили. Такие вот у меня новости…

15.10.22. Прекрасный октябрьский рассвет! Солнце поднимается среди туч, всё дальше к югу, всё позже. Новый день начинается, и никто не знает, что будет дальше.

Эта публикация в соцсетях