7 ноября революции не случилось, и даже портретов Ленина-Троцкого никто не принёс. Зато прокурорка потребовала для Натальи Резонтовой ограничения свободы на 2 года и 6 месяцев, это главная новость. На судилище против нижегородской журналистке побывал Илья Мясковский – вот его впечатления.
Зачитывая свой текст, прокурорка Порохова выглядела прекрасно, хотя я вынужден был больше судить со спины. И реснички, и серёжки, и сапожки. Однако внимания прессы вокруг не наблюдалось. Был Рома Рыскаль от «Коммерсанта», должна быть у них статья. Да я почему-то Резонтову фотографировал, хотя ей уготована роль не триумфатора, а жертвы. Каковой она вовсе не выглядит.
Читала Порохова свою речь без запинки, подготовилась – не только глаза красила. Дескать, запостила подсудимая анонс несогласованных шествий, с умыслом на нарушение санитарно-эпидемиологических – извините – требований. Значит, организатор. А что она на допросе в суде от этой почётной роли отказалась, так этому не верьте, это чтоб избежать ответственности. Напомнила Порохова про выступления своих подментованных свидетелей, про заключения экспертов – дескать, крылся в анонсах Резонтовой призыв к шествию, не отмажетесь! Указала смягчающие обстоятельства: например, ранее не судимая, – ни словом не обмолвившись про украденные «выборы», не желая признать, что сидеть-то надо бы сейчас подсудимой в Городской думе, а не здесь, перед Хорцевым. Зато Резонтова подчёркивала, что сажать бы надо тогда и администрацию города и области – за организацию во время ковида нескольких съездов, праздников и флэшмобов. Как равных себе она этих выскочек трактует.
А меня, между прочим, вот это достаёт особо. Берут этакие деятели и объявляют запросто преступником человека с известной репутацией, пытаются в грязи вымазать: ты, дескать, подсудимая, а мы тут закон и справедливость. А сами под стол ходили, когда человек работать начал, и все доказательства у них из пальца высосаны, да и статья за уши притянута. Натуральные напёрсточники.
Наталья Резонтова на сегодняшнем заседании
Особенно забавно выглядела следующая деталь. Пришёл в суд Алексей Шарагин – мой давний и добрый знакомый по одиночным пикетам – и рассказал в качестве свидетеля от защиты, как его задерживали 23 и 31 января прошлого года. И взяли у него обманными уговорами мазок на ковид и отпустили, а потом оказалось в деле, что он был этой заразой болен. Какой сюрприз для человека! Ходит Алексей, не кашляет, а значится у следователя больным! Даже дело уголовное чуть не завели: дескать, подлец, больным на шествие пришёл, людей заразить мог!
«В стране была эпидемия, а люди занимались политическими интригами» (А. Шарагин)
Но потом почему-то дело встало. Знаете, почему? Сходил Алексей в клинику и повторный тест сделал. Здоров.
Шарагин потребовал расследовать этот факт фальсификации его анализов, но прокуратура отфутболила жалобу по ведомствам. А у нас же просто фабрикация материалов уголовного дела, но прокурорка и бровью не ведёт. Шарагин перед ней четверть часа распинается, а она потом по бумажке своей читает, что Шарагин был болен и, возможно, заразился во время шествия. У неё же речь приготовлена, импровизировать она не стала, сыграла в игнор.
(«Возможно!» - замечает адвокат. Нельзя строить обвинение на предположениях)
Наталья Резонтова с адвокатом Юрием Сидоровым
Шарагин нам рассказывает, как автобус был задержанными набит, сесть негде. Он полковнику в папахе объясняет, что нарушаете, а тот и в ус не дует. Сей момент я 31-го января на фото запечатлел, да вот теперь оно в сети без меня гуляет. Потом и в отделе – не продохнуть. Главными нарушителями санитарных норм, – говорит свидетель, – в эти дни были сами сотрудники полиции. На этом же настаивали потом и защитник, и подсудимая.
Причём Резонтова заявила, что вообще никто в результате этих двух шествий не заболел, одни только предположения да натяжки у следствия. То есть, ущерба для общества, по факту, нет. Я же говорю: напёрсточники.
23 января 2021 года, Нижний Новгород
Нашла наша прокурорка и отягчающее вину обстоятельство: преступление совершено группой лиц. Где была эта группа, когда Резонтова свои посты в инете делала, Порохова не знает – наверное, за спиной у Натальи стояли и указывали. Адвокат напомнил, что никак не доказаны сговор между Резонтовой и другими «организаторами» шествий, равно как и её прямая связь с командой Навального.
Стоит обратить внимание ещё на один финт напёрсточников, хотя он давно известен интересующимся. Публикация анонса акции приравнивается к её организации, поскольку закон перечисляет размещение объявлений о будущем мероприятии среди прав его организаторов. Например, приезжает к нам в город с концертом «Джетро Талл» – нет уж, теперь не приедет! – а вы пишете в сети: ура, в кассе есть билеты на концерт, я вот купил, как здорово! Значит, по логике следствия, вы являетесь организатором концерта «Джетро Талл». Впрочем, я лично не ограничиваю ваш выбор: можете организовывать концерты Владимира Кузьмина, Вячеслава Бутусова и даже Надежды Бабкиной ))
Наталья Резонтова привела другую аналогию: множество людей собирается на свадьбу, будучи приглашёнными, я одна из них и пишу об этом в счастливом предвкушении, значит, я – организатор свадьбы.
31 января 2021 года, Нижний Новгород
Да, мы понимаем, что «там бьют не по паспорту, а не по морде» – отвешивают нам репрессий, перейдя уже с административок на уголовки, не за то, что в деле написано, а за гражданскую позицию и политическую активность. Но и отвечать за свои юридические выкрутасы тоже надо: написали в обвинительном заключении этакий бред, так вот вам адвокат укажет, а репортёр расскажет, чтобы перед людьми стыдно было.
Защита в лице Юрия Сидорова выступала веско и внушительно, без лишних слов и завитушек. Спасибо. Попросил признать подзащитную невиновной в связи с отсутствием в её действиях состава преступления.
Наталья Резонтова говорила неровно. Местами судья обрывал её – нельзя ссылаться на факты, не оглашённые во время судебного следствия. Иногда она горячилась, комментируя предложенное прокуроркой наказание: раз я выехать из города не смогу, то и экскурсии по области для меня закрыты – так сейчас наша журналистка подрабатывает, – и к тётке больной, старой в деревню съездить не смогу, пусть одна помирает! «Возмущение» – обозначил бы я её реакцию, от которой молодая особа в синем ограждена погонами на плечах и логикой коллективной безответственности аппарата.
Наталья «прошлась» ещё по показаниям свидетелей, о которых в своё время я уже рассказывал и сейчас даже вспоминать не хочу. Из «наших» был сегодня, между прочим, Саша Васильев. Говорил он коротко, но уверенно, не смущаясь вопросами Хорцева. Участвовал в обеих акциях и задержан не был. Не болел, не заразил. В маске. Это самый простой пример того, как должно было бы проходить общественное мероприятие, если бы власти не пылали к нему ненавистью: люди прошли, никого не тронули, по домам разошлись. Хотелось бы ещё для полного торжества демократии, прописанной в законе, некоторой позитивной реакции со стороны властей на требования граждан. Нет, куда там: свобода собраний похоронена давно и окончательно; не припоминаю, чтобы после «временного» запрета митингов в эпоху ковида они возродились по окончании пандемии. Наверное, это главный вывод из «санитарного дела», который мы все знаем и потому оставляем за скобками, переживая уже за судьбу конкретных людей в объятиях Фемиды.
Наталье принесли, по доброй традиции, и цветы, и пирог – шарлотку. Фотографии прилагаются. Последнее слово подсудимой Резонтовой – 14 ноября, в 15:00.
P.S.
А у меня есть ещё одна новость, куда более мрачная. Вчера вечером мне сообщили, что умерла Аня Кузнецова, один из главных организаторов нижегородского демократического движения 2011/2012 года. Умерла в Швеции, от онкологического заболевания, добившего её вместе с диабетом. Туда она бежала из Украины, из Белой Церкви, оказавшейся в зоне досягаемости путинской спецоперации. А в Украину уехала после Евромайдана, «возвращения» Крыма и ряда антивоенных акций 2014 г. в Нижнем – оставаться в России ей казалось небезопасным. Разбитые кирпичом окна, залитый цементом дверной замок и арест где-нибудь на трамвайной остановке – это становилось уже скорее правилом, чем исключением.
Жила она в полной нищете, по сравнению с которой моё сегодняшнее безработное состояние кажется раем. Помнится, Серж, её муж, подрядился где-то косить траву – так сон его в выходной она берегла, словно Цербер.
Я не завидую никому, кто попадал на её острый язык – она была принципиальной и безжалостной. А уж если что было святого, так точно одно – политзаключённые. И свобода. В их доме я учился «азам» революционной премудрости, хотя Аня младше меня на два года. Но она вспоминала даже о событиях 1993 года как их прямая участница – вот уж не знаю, что точно было за её плечами, потому что Серж любил напустить важности, а Аня – скрытности. Здоровье было подорвано точно, это уже мы знаем наверняка.
По профессии она считала себя художницей, я видел её руку в подборе шрифтов для заголовков газеты, в создании иллюстраций для листовок.
Человек уходит безвременно, режим стоит крепче прежнего, и я не знаю, какие ещё выводы можно сделать. Больше надо думать о смене, о передаче своего опыта тем, кто берётся за дело сгоряча и бросает его, едва обжегшись? Беречь надо друзей и близких? Думайте сами, дорогие.
Светлая память.
Илья Мясковский
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
