Дом № 22/4 на Малой Ямской — не памятник архитектуры. Скорее, памятник человеческому равнодушию. Свой век (в прямом смысле слова) здесь доживает Мария Инжеватова, которой 2 ноября исполнится 100 лет. В конце прошлого года её семью, состоящую из двух человек, должны были расселить, но переезд несколько затянулся. В квартиру покойного мужа-ветерана ей тоже входа нет: туда уже заехал внук с женой и своим потомством. Бабушка же фактически осталась без удобств — заложником собственных наследников, желающих подвинуть очередь на получение новой жилплощади. Вот и живет она в доме с повышенной влажностью: с текущей крышей и текучими слезами.
Четыре года назад у Марии Ивановны случился инсульт, злосчастное падение и переход в пограничное состояние. Кто-то, наверное, скажет: может это и к лучшему, что она не понимает происходящего?
Но это только кажется, что 99-летняя женщина в забытьи. Иногда она кричит слабым голосом, иссушенным до сипа: “По-мо-ги-те!”. 70-летний сын Виктор начинает распрашивать: что беспокоит? Вроде покормил, сменил памперсы, дал лекарство, может быть, чего-то подать? А она не помнит слова, хочет что-то ответить, но не получается. И тогда он кладет под её холодную щеку свою горячую руку. Бабушка мгновенно засыпает, понимая, что в этом сюрреалистичном мире, лишенном света и тепла, она не одна.
Бывшая медсестра, отдавшая медицине 60 лет своей жизни, сейчас сама нуждается в помощи. В любой — паллеативной, социальной, коммунальной, жилищной. Но в первую очередь
— общечеловеческой.
Мария Ивановна почти не говорит, только изредка стонет
К сожалению, народная мудрость иногда даёт сбой. Поговорка “Что посеешь — то и пожнешь” почему-то теряет свои причинно-следственные связи, и человек-сеятель остается на пороге столетия ни с чем. Из нематериальных богатств у Марии Инжеватовой — лишь любовь и забота старшего сына Виктора. Младший Александр, получив в наследство половину этого дома, навещает мать редко. Как и многочисленные внуки и правнуки: пуповины окончательно отрезаны, имущество разделено, семейный альбом спрятан в чулан.
В новом жилье, которое было куплено в 2009 году на “субсидию” ныне покойного мужа-ветерана, она тоже не хозяйка. Овдовев в 2011-м, в наследство вступать не стала, отдав всё сыновьям. Те перераспредили “активы”, решив, что жить в “ветеранской” хрущевке будет сын младшего брата, а старший за свою долю получит ренту от племянника.
Бабушка тогда еще ходила по стеночке и радовалась за близких: мол, мы не жили хорошо — вы хоть поживете. А потом ударил инсульт — сбил с ног, свернул в дугу. И все сложные комбинации родственников смешались в набор видений, где не разобрать ни лиц, ни звуков, ни движений Жизнь свелась лишь к двум физиологическим константам: приему пищи и её выходу. Причём, с каждым днём эта константа даёт всё больше сбоев...
Старость человека, которого похоронили раньше смерти, - тоже смерть. Не клиническая, не биологическая — социальная. О ветеране позабыли не только многочисленные родственники, но и соцслужбы, и поликлиника. Лишь после выхода телесюжета в полусгнивший особняк постучались соцработники и предложили отправить бабушку в интернат. Сын Виктор не согласился. Мол, стены лечат даже в таком неуютном здании. Главное — дома.
70-летний Виктор уверен, что даже в таком доме его маме лучше, чем было бы в интернате
— Беда в том, что крыша протекает — в трёх местах. В доме нет воды — приходится таскать с улицы. Ну и туалета нет — и не было, — рассказывает Виктор Инжеватов. — А я много стираю, маму протираю каждый день, мою — гигиену надо соблюдать. Мы уже три года считаемся аварийными. Должны были расселить еще в 2018, да что-то не получилось у властей. Хотя я документы все собрал, комиссия проверяла.
— Как вы думаете, а если взамен этого аварийного дома дадут другой, Мария Ивановна переживет переезд? И еще вопрос: поймет ли она, что стало лучше, что появился уют?
— Переезд переживет, однозначно. Сейчас есть специальные реанимобили. А вот поймет ли... Не знаю. Она и меня-то, мне кажется, почти не узнает. По сути, что в новом жилье, что в старом — результат один. На ноги-то она всё равно не встанет.
В администрации Нижнего Новгорода между тем заявили, что планы расселения этого аварийного дома они пересмотрят еще раз — в ускоренном порядке. Главное, чтобы ветеран проживал в комфортных условиях и не уступал их очередному внуку. Всё-таки потомки — это прежде всего родственники и только затем наследники.
Подробности — в нашем фоторепортаже.
Помочь сайту
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
