Два репоста и прокурорская логика

Собираюсь с мыслями после первого открытого судебного заседания по делу Михаила Шарыгина. Автозаводский районный «Дворец правосудия», десять человек поддержки.

Суть дела: участие в деятельности организации, объявленной судебным решением экстремистской – ст. 282.2., часть 2, до шести лет максимум. Инкриминируемое деяние – два репоста от «Команды Навального» в «Одноклассниках» и «Telegram». Задача органов – наказать человека, не имеющего прямого отношения к стигматизированному сообществу, за отсутствием действительных организаторов, покинувших страну.

Судья – Кобликов Александр Владимирович. Лет тридцати, среднего роста, блондин, в очках, подтянутый, голос не особенно громкий, внятный. Начал почти вовремя, на людей не кричит, остальное не ясно.

Прокурор Киселёв читал обвинительное заключение. Не вставая, не утруждая нас «излишними» подробностями, вроде фамилий экспертов. Зато кончил быстро. Для внешнего описания я бы выбрал портрет классика: «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так чтобы слишком молод».

Запомнилось из зачитанного, что Шарыгин совершал свои деяния, «разделяя экстремистскую идеологию». Я и сейчас не могу понять, какую. Рисует человек на стенах свастику, читает «Майн Кампф» – это нацизм, все знают. Может листать по ночам «Капитал» с «Апрельскими тезисами» – это ленинизм, он не запрещён, но отметился. Навальнизм науке политологии не известен. Хотя, возможно, в россиянских учебниках и появится. Но до сих пор его там не было. Где же источники нового мировоззрения? Разве Конституцию открыть – там что-нибудь найдётся?

Но вместо неё у нас теперь решения Мосгорсуда…

А ещё меня увлекли зачитанные рассуждения экспертов – о коварном психологическом воздействии листовок, прикреплённых к декабрьской публикации 2023 г. Не будь я историком, не догадался бы, что речь идёт об агитматериалах избирательной кампании президентских выборов, когда коварные навальнисты осмелились призывать граждан не голосовать за Путина. «Формировал негативное отношение к действующей власти» – это лыко прокурор тоже вяжет в строку.

«Демократия», «свобода слова», «народный суверенитет» – это лишь то, чего нет на Западе, когда надо плеснуть в него помоями. А для нашего внутреннего потребления не полагается. Не новость, что им давно плевать на конституцию, на закон. Но каждый новый провал имеет право быть отмеченным…

Здесь у судьи что-то сломалось, назначили перерыв, едва дождавшись окончания чтения.

После перерыва судья задал подсудимому сакраментальный вопрос:

– Признаёте ли вы себя виновным?

– Нет, вину не признаю, участником экстремистской организации не являлся, остальные показания дам позже.

Адвокат Александр Немов добавил:

– Публикацию информационных материалов мы не считаем участием в деятельности организации, такова основная линия защиты.

После перерыва судья вызвал свидетелей обвинения. Вначале ответствовала жена подсудимого Светлана. Выяснили отношения супругов: развелись в 2016 г., после рождения сына, потом сошлись и снова живут вместе. Главную часть семейных расходов до ареста нёс Михаил. О ребёнке заботился, примерный отец.

Деньги прокурора интересовали особо:

– Кем работал муж?

– Сварщиком.

– Сколько зарабатывал?

– По-разному. 40, 50, 60. Невозможно точно сказать.

Вообще, в голове бюджетника не сразу помещается мысль, что человек может работать вне какой-либо организации и без назначенного дохода.

– Что за валюта была найдена при обыске?

– Наши общие семейные накопления, откладывали на квартиру.

В конце концов, Светлана отбилась от всех неприятных вопросов. Сдержанно и с достоинством. 

Тот же набор ожидал и мать арестанта, Ирину Алексеевну Намёткину.

Минуту или две выясняли, что Михаил – её родной и единственный сын. Значит, она могла просто отказываться от показаний, и тогда непонятно, чего вообще прокурор от неё ждал, кроме галочки в своём списке и упоминания её имени в приговоре. Но другой смысл был. Михаил подал ещё в самом начале заседания ходатайство о назначении Ирины Алексеевны своим вторым защитником – юридические способности она показала уже очень скоро (49 лет работы в МВД, в настоящее время – инспектор планирования и учёта). Однако судья отклонил эту просьбу, сославшись на то, что данное лицо уже значится свидетелем в списке обвинения. Вот для этого и вызывали – чтоб в защиту не пустить.

Ирина Алексеевна отвечала теперь потоком негодования на каждый вопрос Киселёва. И если последний выглядел наивно со своими каверзами перед Светланой, тот тут он просто стушевался перед превосходящим противником.

Мы выяснили, между прочим, всё про машину, в которой был задержан Михаил – следствие не отдаёт её матери, законной владелице, считая неким вещественным доказательством. Каким образом купленный десять лет назад Ириной Алексеевной автомобиль доказывает связь её сына с экстремистской организацией, суду предстоит ещё выяснить.

Спрошено было и про деньги. «В протоколе указано, – сказала свидетельница, — что это 77 купюр по сто долларов и 100 купюр по сто евро». Она сама каждый день не пересчитывала. Деньги, найденные в её квартире, принадлежат ей и не являются никаким доказательством. Достаточно она в своей жизни работала, да и сейчас трудится, чтобы накопить. В валюте – потому что в рублях никто не копит. Дома – потому что банк хороших процентов не даст. А счёт её сына, между прочим, заблокирован, после первого «террористического» дела, на нём откладывать невозможно.

Интересно, как следствие намерено доказать причастность этих денег Навальному? Найти на них отпечатки пальцев Волкова и Певчих? Подождём ответа и на этот вопрос, но я особой надежды не питаю.

Самое простое объяснение: кто-то привык брать взятки в рублях, поэтому «делает стойку» на валюту. Плюс старое правило: клеветать бессовестно, что-нибудь прилипнет. Презумпция невиновности не для нас. Хотя доказательств «вербовки» на эти деньги новых адептов нет.

Про первое террористическое дело Ирина Алексеевна внятно объяснила: был комментарий «Взорвите к чёрту этот забор!» под заметкой о незаконной стройке. Оказался в тот раз Михаил уже и «террористом», с крупным штрафом в 400 тысяч, который выплачивал в рассрочку. В апреле выплачено всё, но судимость осталась.

Ещё принесла свидетельница документы об участии Михаила в выборах 2020 г. в гордуму от «Яблока», о работе членом УИК. Странные увлечения для экстремиста – работа на выборах, выдвижение кандидатуры, сбор подписей.

Бумаги приобщены к делу.

Три вещи получил прокурор от свидетелей: признание, что деньги не подброшены, что машиной пользовался, по преимуществу, Михаил, да марку его телефона – «Nokia», с которого, быть может, делались публикации.

Вот, пожалуй, и всё на сегодня. Сам Миша держится уверенно, что уже здорово.

Следующее заседание – 30 сентября, 14:00. Наверное, прокурор почитает нам что-нибудь из дела, хотя речь уже зашла о прениях. Экспертов на суд пока не зовут.

Илья Мясковский

Эта публикация в соцсетях