Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
Среди трех фигурантов этого уголовного дела на контакт с «Репортёром-НН» пошел только Евгений Соколов, двое его коллег опасаются осложнений. Евгений и его жена Юлия встречают нас в дверях своего недостроенного дома в частном секторе Ленинского района. Стесняются голых кирпичей и гипсокартона, но больше всего – самого интервью. Видно, что решение отвечать на вопросы далось Евгению непросто.
- Давайте начнем с того, что вам сейчас можно делать, а что – нельзя?
Евгений: Ходить можно, куда-то выходить на работу, как-то подрабатывать. Нельзя пользоваться интернетом, телефоном… Точнее, суд разрешил пользоваться телефоном, чтобы звонить следователю или адвокату, но я даже не стал включать свой телефон, потому что, скорее всего, будут провокации. Да и зачем мне звонить? – следователь, если нужно, свяжется с адвокатом, а тот свяжется непосредственно с моей супругой и скажет, куда мне нужно прийти, допустим.
- То есть вас, Юлия, получается, сейчас используют как некое связующее звено с Евгением?
Юлия: Да. Секретарь! – по-другому никак не назовешь (смеется).
- Но в любом случае, такие ограничения – это лучше, чем СИЗО…
Евгений: Конечно. В СИЗО трудно было очень, очень неприятно. Видел там тех, кого сам буквально недавно задерживал – и они тоже не понимали, как я вообще туда попал. «Что случилось? Ты вообще не должен здесь находиться!»
- «Что случилось?» - это вообще ключевой вопрос во всей истории с задержанием Игоря Крайнова. Вы первый из участников того задержания, кто согласился встретиться с журналистами и поговорить. Ситуация – классические «две правды»: у вас одна, у Крайнова и его адвокатов – другая. Есть видео с места задержания, но с ним тоже не всё просто…
Евгений: По интернету гуляют разные варианты видео. То, которое чаще всего показывают – оно монтированное. А полной версии я не видел.
- Давайте тогда начнем с того, как давно вы занимались Игорем Крайновым?
Евгений: Не я лично, коллеги его «вели». Да, он был в разработке.
- То есть эта погоня – не просто результат случайной встречи на улице?
Евгений: Понимаете, я вам об этом сейчас не могу рассказать. Всё-таки «секретка» на мне была. В двух словах, если только: да, он был в разработке, да, всё, что по нему было, по причастности к наркотикам – всё это подтверждалось.
- Всё это произошло по свежим следам громкого дела Ивана Голунова, поэтому любое заявление из любого города страны о том, что кому-то подбросили наркотики, в тот момент воспринималось обществом очень живо. Но на том самом видео – если обращать внимание на часть кадра, выделенную при монтаже – действительно заметно, что оперативники что-то кладут в задний карман задержанного. Так, по крайней мере, это выглядит со стороны.
Евгений: На этих кадрах так темно, что можно предположить что угодно. О том, что наркотики были подброшены, говорил сам задержанный. Но ему никто ничего не подбрасывал – я просто даже не знаю, как вам ответить на этот вопрос по-другому! Об этом свидетельствуют все результаты оперативно-розыскной деятельности, которые были предоставлены в Следственное управление [СКР] по его делу, в отношении лично него. Какие именно это результаты – я вам тоже сказать не могу! Но практически все и всегда при задержании говорят, что наркотики им подкинули.
Игорь Крайнов. Фото "Комитета против пыток"
- А зачем нужно было такое жесткое силовое задержание?
Евгений: Ну, во-первых, от моих коллег мне стало известно, что он применил к ним физическую силу. До момента, который попал в кадр, он активно сопротивлялся, пытался скрыться. Давайте возьмем для сравнения: я многих людей задерживал, и очень часто люди ведут себя неадекватно при задержании, часто находятся в состоянии [наркотического] опьянения, когда их задерживаешь. У меня был случай, когда человек пытался съесть себе язык – и у него наполовину это получилось.
- Зачем?
Евгений: Пытался проглотить свои наркотики. Мы его с трудом привели в чувство. То есть ситуации бывают очень непредсказуемые при задержании. Угрозы, попытки применить оружие. Он (Крайнов – прим. РНН) после задержания тоже вел себя агрессивно, нецензурно выражался – но это Бог с ним! Мы привыкли к этому. Когда их задерживаешь, они все кричат, что полицейские сволочи и так далее. Но после того, как его оформили в отделе, мне стало известно, что он под тремя видами наркотиков находился. Следы были найдены в моче, когда его свозили на освидетельствование.
- Крайнов говорил, что его били. В том числе и в отделе.
Евгений: Вы знаете, если бы… (замолкает, виновато улыбается) Опять – я не могу вам рассказать, потому что в отношении меня идет следствие!..
Юлия: Ну, можно, наверное, сказать, что были две медэкспертизы…
Евгений: Да, в материалах следствия нет ни одного доказательства побоев. Как такое может быть, если бы его избивали? Он проходил наркологическую экспертизу – врач бы точно заметила следы [побоев] и описала бы это как-то. Потом была экспертиза в ИВС – и тоже чисто. Несколько этапов, несколько врачей – всем не верить тоже нельзя!
- Вы сейчас уже не сотрудник полиции, как я понимаю…
Евгений: Да, с 1 ноября меня уволили. Была проведена проверка – «поступок, порочащий честь», какая-то такая формулировка.
- То есть еще до результатов следствия?
Евгений: Да, результатов до сих пор еще нет – но было принято такое решение.
- Какой у вас стаж работы в органах, в том числе по этому направлению?
Евгений: По этому направлению я работал два года, а всего в МВД – 10 лет уже. За два года вместе с коллегами изъяли 25 килограммов «синтетики», которая предназначалась для расфасовки по разовым дозам и реализации на улицах.
- Как ваш отдел – теперь уже бывший – работает сейчас, после увольнения троих сотрудников? Интересуетесь вообще?
Евгений: Конечно, интересуюсь! Спрашиваю у коллег, с которыми мне можно видеться. Суд запретил видеться с участниками уголовного процесса, но есть другие коллеги. Ну, как работает отдел… Плохо! (смеется)
- Что там изменилось?
Евгений: Ну, задержаний сейчас нет.
- Почему?
Евгений: Не знаю.
- Рисковать не хотят? Попасть в вашу ситуацию?
Евгений: Скорее всего, да. Сейчас смотрят, наблюдают за нами, какова будет наша судьба. Очень многие следят сейчас за нашим делом.
- И продавцы наркотиков тоже?
Евгений: Ну, продавцам-то что – у них свои интернет-магазины. Они по этому поводу не заморачиваются. Следят оперативники, конечно. Один уже уходит на пенсию, сказал: «Я не буду [дальше продолжать]…» Да и у многих желание отбивается.
- Каким будет исход дела, по вашим прогнозам, ощущениям? Говорят ли следователи о сроках завершения?
Евгений: Следователь говорила, что в феврале направит [дело в суд], сейчас говорит, что в марте. Но она ведет объективное расследование – думаю, во всем разберется. Хотелось бы, конечно, побыстрее.
- И параллельно идет расследование в отношении Крайнова – там какова ситуация?
Евгений: Я не могу сказать, я туда попадал только на допросы, когда был под домашним арестом. Мне задавали вопросы, я рассказывал – и до свидания!
- Чем сейчас занимаетесь? На что живете?
Евгений: Да так, временные подработки какие-то. Вот, помогал товарищам переезд осуществить. Ну и так, по мелочи, друзья приходят, предлагают. Связаться-то ни с кем нельзя! Пока телефон не вернут, никакой достойной работы не найдешь. Только подработки – куда-то съездить, чего-то перетащить.
- Если вердикт суда будет в вашу пользу, что думаете о продолжении работы в отделе по борьбе с наркотиками?
Евгений: Вы знаете, я пока не думал об этом. Конечно, продолжать эту работу надо, потому что город уже утопает в наркотиках. Взять даже элементарную ситуацию: я возвращался вечером из магазина – и у меня на моей собственной улице, у соседнего дома двое уже искали [«закладку»], рылись! На этой улице никогда не было наркоманов! Я подошел, сказал: «Ребят, ну уйдите, зачем вы это делаете?» Они ушли, но, скорее всего, вернулись потом – мне ночью из дома выходить запрещено.
От редакции: Как удалось выяснить "Репортёру-НН" уже после этого интервью, восстановление Евгения Соколова на работе в органах невозможно - даже в случае оправдательного решения суда. Формулировка причин увольнения этого просто не позволяет.
Александр Пичугин