Профессор Паситто: «Ваш двуглавый орел смотрит в две стороны – на запад и на восток!»

– Господин Паситто, Нижний Новгород до недавнего времени не особенно плотно соприкасался с проблемой санкций. И вот теперь они напрямую коснулись крупнейшего предприятия области – ГАЗа. И сразу выяснилось, что не все зарубежные партнеры автозавода одинаково реагируют на затягивание санкционных гаек: американцы из Cummins ушли сразу, Mercedes приостанавил производство микроавтобусов в Нижнем Новгороде, но при этом открыл в России новый завод по выпуску легковых автомобилей, а концерн Volkswagen, насколько мне известно, продолжает собирать на мощностях ГАЗа две модели «Шкоды». Получается, у западных компаний нет единого понимания своего вклада в санкционную политику?

– Вы совершенно правы, это так – но у этого вопроса есть две стороны. Давайте сначала рассмотрим вопрос с геополитической точки зрения. США – вы уже обратили внимание на это – не намерены сейчас ослаблять давление на Россию, и поэтому реакция их бизнеса совершенно понятна. Здесь ждать каких-то поблажек от судьбы не придется. Что касается Европы, то это более разобщенная территория, у каждой страны свой подход к этому вопросу.

Нужно сказать, что не только Россия страдает от санкций, но и Европа тоже испытывает проблемы от эмбарго со стороны России. Например, наше сельское хозяйство сильно страдает из-за запретов на ввоз сельскохозяйственной продукции в вашу страну. Всё это отражается на нашей экономике. Если взять Германию – понятно, что эта страна более лояльна к российской экономике, потому что канцлер Андреа Меркель всегда довольно хорошо относилась к России, к выстраиванию отношений с Россией. Очевидно, что немцы не готовы бросить всё, перевернуть страницу или закрыть эту книгу навсегда.

Ситуация будет, безусловно, меняться. Мы пока не знаем, в какую сторону, это будет зависеть от политиков, поскольку, как мы все понимаем, санкции начались с событий в Крыму. Уже когда президентом США стал Дональд Трамп, казалось, что ситуация изменится, но этого не произошло. Сейчас очевидно, что отношения США и России в экономическом смысле останутся напряженными.

– Можно ли допустить, что в семье европейских государств случится скандал, когда часть стран рискнет вообще отказаться от санкций в отношении России, чтобы не тормозить развитие собственной экономики? Насколько сильны эти «родственные связи» в ущерб чистому бизнесу?

– Давайте будем реалистами! Мы должны понимать, что даже если некоторые европейские государства этого хотят, они не могут действовать вне европейского сообщества – юридически это просто невозможно. Вряд ли произойдет такое, что кто-то будет всегда принимать отдельные решения. Вспомните ситуацию вокруг строительства  газопровода «Северный поток-2»: у разных стран – разное отношение. Франция и Дания против, Германия, Финляндия, Швеция нейтральны, но решение принимается всем Евросоюзом.

Возможно, некоторые страны и дальше будут выступать за ослабление санкций, кто-то будет против, но радикальных изменений не будет. Они могли бы быть в случае изменений в самом Евросоюзе, но как показали последние выборы, на политической сцене больших перемен не произошло.

– Россия, вынужденно или нет, разворачиается сейчас в сторону других иностранных партнеров. Несколько крупных международных объединений с участием России, можно сказать, получили вторую жизнь с началом санкций. Особенно заметна ориентация нашей страны на Восток. Это вынужденная мера или всё-таки геополитическая предопределенность?

– Это всё-таки некая красная нить, которая существовала в российской политике всегда. Не стоит забывать, что Россия – это «страна-континент», это и Европа и Азия одновременно. Ваш двуглавый орел смотрит в две стороны – и на запад, и на восток! В зависимости от геополитической ситуации в приоритете оказывается либо то, либо другое, и сейчас, понятно, ситуация сложилась таким образом, что Россия в плане экономического сотрудничества больше смотрит в сторону своих восточных соседей. Последние соглашения с Китаем и с другими странами Азии это доказывают. Но в принципе, повторюсь, это некое постоянное состояние, константа в российской политике. Ситуация еще может измениться, и я думаю, она изменится лет через десять, когда мы найдем какое-то равновесие, и Россия снова начнет направлять свое внимание на Запад. Но пока всё так, как есть…

Да, можно сказать, что в некотором роде это вынужденная мера. Россия вынуждена это сделать – но это не новая ситуация! Так было всегда, с XII – XIII веков, это нормально!

– Но как в Европе реагируют на эту смену курса?

– Единственное чувство, которое эта смена может вызывать в Европе – это в каком-то роде страх. Потому что само по себе сотрудничество России и Китая, двух крупных держав, в том числе и в военном плане, вызывает некие опасения. Основной вопрос, который задают себе европейские страны: могут ли они независимо принимать решения по отношению к России и вызовет ли это какие-то последствия. Сейчас это самый главный вопрос, на который Европа должна ответить. А что касается эмоций – да, есть некое сожаление и неопределенность, потому что не очень ясно, к чему эта смена российского курса может привести.

– Нижний Новгород буквально на днях подписал соглашение с китайским городом Хэфэем. Стороны планируют развивать в том числе и двусторонний туризм. Это лишь один пример расширяющихся контактов. На ваш взгляд, какая из сторон больше стремиться к этому сотрудничеству – российская или китайская?

– Сейчас можно сказать, что эти отношения взаимовыгодны, обе стороны получают какой-то свой интерес, свою выгоду. Для России с закрытием европейских рынков Китай стал тем экспортным направлением, на которое стоит ориентироваться. Китай, в свою очередь, заинтересован в сотрудничестве с Россией с политической точки зрения.

Но мы говорим сейчас о краткосрочной перспективе. Что произойдет в долгосрочной – пока сложно сказать наверняка. Нужно наблюдать. Пока Россия находится не то чтобы в самой выигрышной позиции, но действительно получает от этого сотрудничества многое. Что будет дальше, пока непонятно.

– Китай реализует свою политику под девизом «Один пояс и один путь», и этот проект подразумевает в том числе и укрепление межрегиональных связей разных стран «Шелкового пути». Но нет ли здесь опасности для России? Экспансия Китая – и в экономическом, и даже в пропагандистском плане – для многих стран-соседей остается некой «серой зоной», когда нельзя четко спрогнозировать последствия. У нас есть сибирские и дальневосточные регионы, где присутствие китайского бизнеса, китайского менталитета уже очень ощутимо. Как далеко это влияние может зайти?

– Основной приоритет внешней политики Си Цзиньпина – это все-таки сохранение китайских территорий и общение в первую очередь с азиатскими соседями. Есть некоторые вопросы, спорные с точки зрения азиатских и западных партнеров – например, касающиеся принадлежности тех или иных островов. И в принципе, заметно, что усилия Китая направлены в первую очередь на разрешение споров с азиатскими партнерами и с США. России сейчас очевидно нечего бояться! Если мы говорим про сибирские территории, то надо понимать, что Россия – страна большая и неравномерно заселенная, но вряд ли Си Цзиньпин заинтересован в каком-то особом влиянии на Сибирь. Пока ему больше интересны другие соседи.

Но если принять во внимание, что к 2040 году Китай может стать главной экономикой мира… Тогда, возможно, и нужно будет чего-то опасаться. Но это не вопрос страха перед Китаем, а вопрос выстраивания отношений.

– Россия действительно большая страна, и есть регионы, сопоставимые со многими европейскими странами по экономическому и экспортному потенциалу. Например, Нижегородская область за один год совершила 35-процентный рывок в экспорте продукции и сейчас стремится войти в первую десятку российских регионов-экспортеров. Насколько важны вот такие региональные усилия по выходу на международные рынки? Способны ли они снизить санкционное давление?

– Да, то, что делают регионы, поможет вывести ситуацию на какой-то новый уровень. При этом нельзя забывать о развитии малого бизнеса как двигателя этих изменений. Но я считаю, что, конечно, важно совмещать усилия регионов и государства, поскольку без общей стратегии невозможно развитие экономики. Только на государственном уровне можно принимать более крупные, стратегические решения. Когда мы говорим о том же Китае, мы видим, как это работает именно на государственном уровне, когда Си Цзиньпин говорит: к 2040 году мы должны стать первой державой! Конечно, России не стоит пускаться в эту гонку и спорить за экономическое лидерство, но прописать стратегию на долгосрочную перспективу – это задача на государственном уровне. А регионы должны вносить свой посильный вклад.

– Спасибо за ваши ответы, господин профессор. Последний вопрос: насколько нынешний период развития международных экономических и политических отношений интересен с научной точки зрения? Есть ощущение, что мы живем в какое-то особое время?

– Очень интересен! Мы находимся на неком переходном этапе, цифровые технологии играют всё большую роль. Это цифровая революция – посмотрите, как непросто сейчас развиваются в этой сфере отношения Китая и США! И очень интересно наблюдать, что же произойдет дальше. Станет ли Китай «номером один» или США сохранят лидерство? Сможет ли Европа поддерживать этот ритм, не затеряться в этой «битве гигантов»? Что будет с Россией, ее экономикой и политикой? Интересный и очень важный с исторической точки зрения период!

Александр Пичугин

Эта публикация в соцсетях