Сергей Дресвянников оказался первым задержанным в качестве организатора нижегородской акции в поддержку Алексея Навального 21 апреля. Поводом стал репост анонса акции в фейсбуке. В отличие от большинства подобных «организаторов», Сергея задержали не утром в день акции, а накануне, 20 апреля вечером, и в камере Канавинского отдела полиции он провел две ночи. Наш разговор с Сергеем сложно считать интервью: фактически, мы сравнивали наши впечатления от обстановки в отделе полиции, а затем в суде и делились мыслями о ситуации со свободой взглядов в стране и Нижнем Новгороде в частности. Казалось бы, позитивных поводов в последнее время всё меньше, но, по словам собеседника «Репортёра-НН», за время заключения в ожидании суда он стал свидетелем не столько грустных, сколько вдохновляющих событий.
Сергей Дресвянников приговорен к штрафу в 20 тысяч рублей и уже написал апелляционную жалобу в областной суд. Зачем она нужна, если исход апелляции понятен заранее, и почему в ближайшее время наблюдения Сергея будут полезны всё большему числу думающих нижегородцев? Именно об этом наш разговор.
– Я был «первой ласточкой», и меня не могли около трех часов оформить, потому что не подвезли в отдел полиции хоть какие-то инструкции. Именно из-за «эшников» (сотрудников Центра «Э» ГУ МВД – прим. РНН). Из отдела туда звонили, очень долго топали ногами друг на друга, говорили: «Нас подставляют!» «Нас» – это уголовный розыск и оперативников ОП № 2.
Самое позитивное, что можно вынести из этого и передать людям: сама полиция очень сильно демотивирована, и, безусловно, самые дееспособные силы – сотрудники угрозыска, я видел их в действии – замечательные парни! Мы за три часа познакомились, подружились, мне рассказали, как тут передачи приносят. Вот им функции политической полиции выполнять очень «в лом», потому что, во-первых, им не платят за это, во-вторых, это лишает их доступа к семьям. Обычного преступника они поймают, сдадут, получат какой-то бонус – и на рыбалку! А с нами им приходится оставаться до полдевятого. Мы стояли во дворе отдела полиции в ожидании инструкций – и опера меня даже хотели отпустить!
– Я тоже, когда сидел в ОП № 2 после акции 31 января, отметил абсолютно понимающее отношение к нам полиции. Они не в восторге от того, что нами приходится заниматься. Получается, что и мы, задержанные, и они – люди подневольные. Нашу волю ограничили на сутки-двое – а вот им теперь приходится постоянно из-под палки выполнять эти дополнительные функции по указанию сверху…
– …и неизвестно, кого с кем заперли!
– Да!
31 января в ОП № 2 было многолюдно, и к каждому задержанному был приставлен личный конвоир
– И мы там, в отделе полиции, навели шороху еще и потому, что превысили «камероёмкость» отдела. «Политических» предписано держать отдельно, и сначала меня посадили к «уголовникам», потом освободили под меня целую камеру, а потом, когда привезли еще четверых «политиков» во главе со Стасом Дмитриевским, мы полностью заполнили камеру. А в другой содержалась девушка, работница колл-центра банка, которую взяли прямо на работе…
– За то же самое, за репост об акции?
– Да. И она плакала целый день: она оказалась в камере-одиночке, для нее это «первый ход», как и для меня, первое административное задержание. То есть, какая в итоге картина? Обе камеры [заполнены «политическими»] – и полностью парализована работа отделения. Полиция была очень не рада, потому что больше суток они никого не оформляли.
У Станислава Дмитриевского богатый опыт общения с органами – его же впервые еще в 1990-м взяли за проход с «триколором» на первомайской демонстрации! Так вот, он тоже отмечает серьезные изменения в отношении полиции: никаких «подколов», никто не шутит, что мы «пятая колонна», что страна сейчас рухнет, потому что «госдеп присылает вам передачки». Они относились к нам как к какому-то неизбежному явлению – ну, вот, как к майскому дождю! Они индиферрентны и подчеркнуто вежливы.
– Может быть, нам просто повезло с отделом?
– Да, возможно. Я знаю, в ОП № 5 какие-то железные кровати, не дают матрасы на ночь. Здесь же всё напоминало поезд «Новый Уренгой – Москва»: верхнее боковое, вокруг вахтовики, высокоинтеллектуальный разговор. Дмитриевский нам прочитал целую лекцию, даже о том, как устроен трибунал в Буркина-Фасо! То есть это были настоящие «тюремные университеты». В принципе, система не должна быть заинтересована в том, чтобы нас в такие «коллоквиумы» собирать.
– Слушаю вас – и вспоминаю свои январские-февральские приключения. У меня эти сутки в камере тоже прошли с чудесными собеседниками, мы с ними позже списались в соцсетях, а до этого друг друга не знали.
– А у нас еще и получился такой интересный срез поколений. Мы все обычно общаемся «стратифицировано»: «кому за 30», «кому за 40». И часто это «непересекающиеся цивилизации» с молодежью. А здесь с нами был студент Высшей школы экономики, 19-летний. Он-то, в отличие от нас с Дмитриевским, которые сделали репост [об акции] и забыли об этом, написал целое эссе, причем «ВКонтактике», гораздо более «милицейском» сервисе. Он спорил с преподавателями своего вуза, утверждал, что права человека важнее всего. В камере он репетировал свою речь на суде – тут его Дмитриевский несколько остудил, сказал, что судьям сегодня что ни расскажи – разницы никакой. Но мы увидели прогрессивную молодежь, и нас это очень вдохновило! Мы, возможно, думали, что «наше время ушло» и кому всё это надо – а оказалось, сами собой выпочковываются очень здоровые силы. И вот, откровенно говоря, такие «объединительные сессии» точно не в пользу власти!
– Как в суде все выглядело?
– Нас повезли «судиться», скованными наручниками друг с другом, что по административным делам нетипично. Сковали, чтобы «группировка» не разбежалась!
– И в суд вас везли, насколько я помню, в полноценном полицейском автозаке…
– Да. И при этом, что самое смешное, в суде потеряли ключи от наручников – меня с Дмитриевским не смогли расцепить! Я уже шутил: «Посадите меня в бронированную камеру, Дмитриевского слишком много, он всё время что-то рассказывает!» Трое человек сломались, пытаясь эти наручники открыть – в итоге ездили в отделение за дубликатом.
– И смех и грех… Если всё-таки вернуться к серьезному разговору – я понимаю, что 95% задержанных всегда и в любых делах утверждают, что их взяли «ни за что». Но в вашем случае это просто какое-то «ни за что в квадрате»! Вы репостнули чужое сообщение о предстоящем митинге, не снабдив его ничем от себя…
– …даже без смайликов!
– …заработали один «лайк» и ноль комментариев – но этого оказалось достаточно, чтобы признать вас организатором акции! У меня это в голове не укладывается.
– Причем и сама манифестация состоялась в другом месте, не там, где значилось в моем репосте! По идее, они должны бы доказывать сходство этих двух акций. И в тексте решения суда перепутана фамилия Волкова (руководителя штабов Навального, которые признаются экстремистской организацией – прим. РНН), в качестве организатора акций указан какой-то «Фолков Леонид Михайлович».
– И мне это знакомо: в моем решении суда о штрафе в одном месте текста вместо моей фамилии был указан Роман Трегубов (координатор нижегородского штаба – прим. РНН)!
– Видимо, до этих неточностей уже никому нет дела. По сути, происходит некая многоходовка, связанная с подведением репрессивной базы под любой репост. Но после решения суда о признании [ФБК* и штабов Навального] экстремистскими организациями любой, кто репостит, становится уже не просто организатором – экстремистом! Возможно, они начнут «отматывать назад», преследовать всех, кто «донатил» Навального. А у некоторых стоит функция auto donation (ежемесячный перевод денег в поддержку – прим. РНН), вот для них это может стать неприятным сюрпризом, если забыли отключить.
– Я уже имел возможность ознакомиться с текстом вашей апелляционной жалобы на решение о штрафе. Всё очень аргументированно – иначе и быть не может, если вспомнить, насколько шаблонны и неточны все эти решения судов. Но я думаю, что мы оба знаем, что по поводу вашей акции скажет областной суд! Зачем же это всё?
– Ну, здесь всем можно напомнить, опять же, ситуацию с Дмитриевским. Он получил 10 тысяч евро [по решению Европейского суда по правам человека] – правда, после 11 лет ожидания. То есть его «почетное звание» «первого экстремиста» было аннулировано решением ЕСПЧ. Понятно, что такие люди, как Стас Дмитриевский – это уже фигуры федерального масштаба, но заметьте, сейчас опять «распаковывают» именно его. Видимо, действует принцип «в любой непонятной ситуации арестовывай Дмитриевского или обыскивай Поднебесного» (Алексей Поднебесный – нижегородский активист с оттенком одиозности, что не мешало ему одно время быть автором в «Репортёре-НН» - прим. РНН). Это говорит о том, что у системы кончились идеи, кончились потенциальные «навальнисты». «После нас – хоть потоп!» Идет, мне кажется, агония системы, но она реально опасна.
– То есть, все наши апелляции – всё-таки подготовка к выходу в ЕСПЧ?
– Да, и сейчас, как объясняет Дмитриевский, самое оптимальное решение – коллективное обращение в ЕСПЧ. Европейский суд завален заявлениями из России, а коллективным отдается приоритет. И главное, эти дела рассматриваются как «дела-клоны», по ним уже есть решения.
– А будут ли исполнены эти решения Европейского суда, на ваш взгляд? Я-то оптимист, я уже об этом рассказывал: считаю, что даже последние силовые действия власти по факту демонстрируют не силу, а полураспад – и поэтому главенство международного права не за горами.
– Мне почему-то кажется, что «коллективного Путина» очень подводят низовые исполнители. Проблема какая? – он десятки лет, как Урфин Джюс, строгал таких деревянных солдат. И сейчас его могильщики – не вот эти потенциальные нарушители, «революционеры», а именно исполнители, у которых полностью вытравлена инициатива. Это отрицательная селекция на протяжении многих лет, включая органы МВД, ФСБ. Отсюда все вот эти нестыковки и нелогичность. Почему, например, задержаны [в качестве организаторов нижегородской акции протеста] семь абсолютно «рандомных» людей, включая академика? Ну, это глупо – академиков хватать, да еще и на онлайн-заседании Академии наук, как выяснилось. То есть получилось слишком вызывающе даже для тех слоев, которые должны быть опорой режима.
То же самое и с судами. Я изучал юридизм, проходил тренинги по расследовательской журналистике, то есть у меня был какой-то экспириенс. И мне казалось, что суд в своих решениях должен учитывать понятия «мера», «опасность для общества», учитывать объективную сторону деяния – но ничего этого нет. В моем случае судья формально объяснил, что любой репост – это соучастие в организации. Но никаких последствий не было, этого никто не читал, я не являюсь ЛОМом, лидером общественного мнения. Но судя по принятым решениям, они и не такие дела могут перемолоть. Признать экстремистом? – запросто! И не моргнут. Видимо, это уже следующий этап нашего «квеста».
Александр Пичугин
*ФБК уже признан государством иноагентом, а в ближайшей перспективе - статус экстремистской организации
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
