Света Бень: моему идеальному взрослому слушателю по-прежнему 12 лет, и никогда не будет 13

Со Светланой мы общаемся перед её концертом в Нижнем Новгороде, и я пытаюсь для себя и наших читателей как-то объяснить феномен «Серебряной свадьбы». Кабаре-бэнд, смесь стилей, что-то от шансона (но не в русском понимании этого слова), что-то от буффонады, кантри, так много всего и так сложно определить стиль или направление. Несмотря на то, что проект «Серебряная свадьба» не выступает, одна песня под названием "Я жизнь люблю" в 2021 году внезапно завирусилась в ТикТоке, на нее там уже сняты десятки тысяч роликов, а сам трек в результате имеет больше миллиона прослушиваний только в Спотифай. Так что теперь Беньку знают даже школьники. Сейчас Светлана Бень выступает одна и по-прежнему поёт свои песни, сама аккомпанирует себе на укулеле, читает стихи и по-прежнему затрудняется записать себя в какой-то стиль или направление. «Не могу я ответить на этот вопрос, - говорит она, - я пою свои песни, я никак не себя не продвигаю, и всё как-то происходит само». 

Но голос и песни Светланы Бень вам, безусловно, покажутся знакомыми, словно вы уже где-то слышали её, и дело тут не в повторе или универсальности, а скорее потому, что они про эмпатию, про желание разговаривать со слушателем, слышать его, поддерживать его. Редкое нынче желание для исполнителя, слава которого передается не через рекламные ролики, а бережно из рук в руки от людей людям.

—​ Вы помните, как начинали? Как это было?

— В начале это был такой небольшой проектик для своих. Всё, что мы делали – это было иррациональное, интуитивное творчество. Мы выступили, нас слушали человек десять, а потом эти десять человек рассказали о нас своим друзьям, знакомым и в следующий раз слушать нас пришли сто человек. И так пошло. По сарафанному радио. Мы не продвигались специально, просто делали то, что нам хотелось, и люди это чувствовали. И мне никогда не приходилось объяснять, что мы такое. Люди всегда знали это и приходили. Почему мы были популярны, я, правда, не знаю и не могу сформулировать. Но люди приходили, слушали и слушают до сих пор, и это в каком-то смысле необъяснимо для меня и понятно в то же время.

—​ В одночасье стали популярны или этот процесс был длительным? 

— Я режиссер же по образованию, и мы с друзьями делали свои маленькие выступления для круга друзей в театральной, музыкальной, художественной среде Минска, и это как-то довольно быстро стало расходиться кругами, захватывать города и страны, и уже года через два мы стали редко появляться в Беларуси, и много путешествовали. Польша, Украина, Германия, Россия. Площадки тоже были разные. Мы прекрасно чувствовали себя на небольших площадках вроде какого-нибудь клуба на 100 мест, и последние годы концерты были большие от 600 до нескольких тысяч человек на фестивалях.

—​ А почему «Серебряная свадьба»? Откуда такое название?

— Совершенно иррациональное случайное название, никаких смыслов не закладывали.

— «Серебряная свадьба» закончила выступать в 2016 году. А вы? 

— А я продолжала. Я, как человек, который всю жизнь пишет стихи и песни, играю их теперь одна. И кстати, я не только пою свои песни, я ещё и режиссер-постановщик спектаклей, у меня есть и свой маленький путешествующий театр, там три человека, называется «Картонка». Театр такой на столе для детей и взрослых, парадоксальные, и веселые, и грустные. Некоторые спектакли играю одна. Есть прекрасное сотрудничество с композитором Валерием Вороновым, который живет в Германии. И у нас есть два чудесных проекта вместе с ним. «Из жизни насекомых» скоро покажем в Москве, а в белорусской филармонии идёт сейчас философско-драматическое произведение «Сестры из рая», где я пою и читаю. 

—​ Пандемия ударила по вам, как по музыканту?

— Когда человек играет один, а я сейчас играю одна, это меньше ощутимо, потому что мне одной проще. Когда совсем локдауны страшные, тогда понятно, не выступаю, а так играю, пою, езжу понемножку, всё нормально.

— В Нижнем Новгороде бывали раньше? 

— Да, конечно, мы со «Свадьбой» приезжали, и потом с гитаристом я приезжала как-то. Так что город знакомый и меня там помнят, надеюсь. У нас очень специфическое творчество, и очень сложно это спрогнозировать. Выступаем мы в маленьком зале на «Маяковке, 10» и, я надеюсь, люди придут.

— Вы считаетесь независимым музыкантом? Вы не продвигаетесь, не снимаете клипы…

— Это не какая-то особая позиция, нет каких-то глобальных амбиций. Я просто хочу заниматься творчеством, а не его продвижением. И тот минимальный интерес, который к нему существует, позволяет мне оставаться на плаву и меня устраивает. 

— Проект «Зеркальный шар» как появился?

— Я очень люблю лирическую интеллигентную электронную музыку, летом выступала с маленьким концертом в Берлине, а Галя Чикис живет в Берлине тоже, и я попросила ее исполнить вместе со мной несколько песен. Неожиданно получилось то, чего мне не хватало. Мелодизм, развернутые инструментальные партии, красота, которую дают аналоговые красивые синтезаторы. Так родилась идея сделать что-то вместе. Мы общаемся дистанционно и точно так же работаем над аранжировками, песнями, репетируем. Дистанционно – это оказалось довольно сложно, и надеюсь, всё получится. Первые концерты с этой программой мы собираемся сыграть с Галей в конце декабря в Москве и Питере.

—​ Ваше творчество поменялось со временем?

— Я - человек очень разнополярных вкусов и интересов, и это отражается на том, что я делаю. В одной программе может сойтись моя любовь к городскому романсу и фольклору, которым я очень серьёзно занималась и глубоко профессионально изучала; любовь к такому сумрачному кабаре в духе Тома Уэйтса и любовь к психоделической и академической музыке, и всё на свете и черт в ступе, и поэтому я не могу точно сформулировать всё это. 

—​ Те люди, что слушали вас тогда вместе со «Свадьбой» и те, кто приходят на вас сейчас – они разные?

— Люди вообще разные. Кто-то увидел клип, послушал музыку, представил себе что-то, а пришёл на концерт и… наверное, разочаровался, потому что ждал чего-то другого. Потому что каждый концерт - это очень разное, постоянно меняющееся что-то. Но таких зрителей у меня немного, мне кажется. А мой идеальный слушатель – это такой… чебурашка. Человек наивный, простодушный, открытый всему, взрослый и ребенок одновременно, смешной и не боящийся быть смешным, немножко мизерабельный, отчаявшийся. Возможно немного выпивающий, или недавно бросивший, альтруист, любитель книжек и хорошей литературы, тонкой музыки, человек, которого били, и который дрался, защищая кого-то, но редко бил сам кого-то просто так. Немножко маргинальный, возможно. Вот это такой наш идеальный слушатель, и таких около восьмидесяти процентов на концертах. Такие люди обычно не меняются, они немного повзрослели, но им по-прежнему 12 лет, и никогда не будет 13.

—​ Ту программу, которую вы привозите, – вы играете одна?

— Да, я аккомпанирую себе на укулеле, у меня есть замечательная электронная шарманка, есть гармошка, и я играю немного старых песен, которые звучали в «Свадьбе», и много новых песен. А поскольку мои выступления камерные и близки немного к квартирнику, я позволяю себе и стихи читать, и какую-то болтовню.

— Вы любите людей?

— Люблю, потому что они очень интересные. Я наркоман человеческого общения, я люблю слушать людей, слушать истории, общаться до утра. Когда я сочиняю песни – они не совсем субъективны, они звучат скорее, как заклинание и попытка как-то человеку помочь, чаще всего поддержать или поговорить о чем-то тревожащем, или подбодрить. Я бы, может, хотела писать иначе, но выходит вот так. Как диалог. И рождается из того, как кто-то что-то рассказал. Иногда я пишу о том, что происходит со мной, но если это совпадает ещё с десятком историй разных людей. Мне неинтересно субъективное и слишком индивидуальное высказывание, мне хочется диалога. Мои песни про эмпатию, и люди всегда потрясающе интересные. 

Подробнее о концерте Светы Бень в Нижнем Новгороде 27 ноября

Роман Голотвин
Фото Алисы Рейхтман и Клавдии Касихиной

Эта публикация в соцсетях