Активист Илья Мясковский делится итогами прошедшего накануне очередного заседания суда по собственному делу. Напомним, его обвиняют в "дискредитации армии" всего лишь за репост новостей в ВК-паблике. И это при том, что, к примеру, Евгению Пригожину позволено говорить всё, что угодно об армии и министре обороны - и никакого уголовного преследования он не получит. Чудеса настоящего и поучительные истории из прошлого, как обычно, тесно переплетаются в текстах Ильи Мясковского - и этот не стал исключением.
Вот у меня повод есть весточку подать – судебное заседание. А что в нём было примечательного, так просто и не скажешь.
Люди пришли – это главное. Некоторые – просто чтобы увидеть меня. Спасибо. Я даже не думаю, что нужна «поддержка» - есть адвокат Алексей Матасов. Просто увидеться и поговорить. Двоих ещё и «выгонять» пришлось – они предполагаются в качестве возможных свидетелей защиты, значит, присутствовать в зале до своего выступления им нельзя. Обнялся, пожал руки – увиделись. Спасибо.
И мне как-то неловко быть в центре внимания. Я чувствую себя, как хозяин, пригласивший гостей, а развлечение – так себе, и закуски нет.
Илья Мясковский с юристкой Мариной Чуфариной и градозащитницей Марией Поповой
За «зрелищную часть программы» отвечала прокурор, к нам вместо Шкининой пришла Шайкина, юстиции майор (инициалов не выяснил, сорри). По эстафете представила она ещё двух свидетелей, которые значились администраторами группы Нижегородского Гражданского Движения «ВКонтакте». Ей бы спасибо сказать – Стаса Гаврина я давно не видел, приятно встретить. Но ведь человека с работы вытащили, разволновали. Ради чего? Чтобы он подтвердил, что я являлся админом той группы и мог что-то в ней запостить? Он даже этого на следствии не показал. А в суде я сразу признал, что это я сделал. Однако других свидетелей у них нет, хотя эти, по сути, ничего не знают.
А уж допрашивать Глеба Калинычева – это так себе удовольствие. Пионеры-герои в гестапо рассказывали не больше. Я судью предупреждал, но… Глеб даже места своей работы не назвал: «Просто не хотел бы говорить». Здесь кроется своя история: с завода «Сокол» однажды и его, и его брата Дмитрия уволили после протестных акций. Просто уволили. Вот, наверное, человек и считает: зачем же упрощать «работникам» ЦПЭ поиск того места, где они снова могли бы нагадить?
Я думаю, вы не сомневаетесь, что самые интересные моменты судебных заседаний становятся известны полиции? Как же забыть расторопного Свешникова, что вызвал «сотрудников» прямо в суд, когда Калинычев-старший выступал свидетелем по административному делу? Дима загремел тогда на 20 суток – прямо из просторных коридоров здания на Б. Покровской, 17. Не могу забыть и врача-психиатра, который отказался, выступая в процессе Ильи Романова, назвать свой адрес проживания: в деле уже есть, а вслух говорить не буду, мало ли вокруг психов ходит.
Собственно, очень поучительно слушать показания всех этих «сотрудников». Чуть что, их память сразу подводит: «Затрудняюсь ответить», «Давно было, не помню». А вот то, что следствию нужно сказать, они произносят уверенно и чётко.
Так что в иных случаях забывчивость и плохая память только похвальны. Хотя это не для меня.
Зато я могу задавать вопросы: дорого плачу за своё право участвовать. Я попросил Глеба рассказать, как он был задержан (и отпущен) синхронно со мной 4 октября, как месяц спустя провели у них два обыска. Поначалу-то у следствия постановления на обыск не было, только на осмотр, а Людмила Калинычева их в квартиру не пустила, если я правильно понял. Спрашиваю у Глеба:
- Ничего запрещённого по этому делу у вас не нашли?
- Нет.
- А как ты думаешь, если бы ты захотел что-то перепрятать из дома, у тебя для этого было время после задержания до обыска?
- Конечно.
- А зачем же тогда, по-твоему, проводили обыск?
- Для галочки, я думаю.
Я-то думаю иначе, но пока должен только задавать вопросы. Спросил ещё у Стаса Гаврина, не было ли обыска и у него? Разумеется, нет. А по материалам дела они в одном и том же статусе, никакого особого компромата на Калинычевых в моём деле нет.
По просьбе защитника, свидетели охарактеризовали подсудимого. Хорошие слова сказали, спасибо.
Да вот примерно и всё. Ещё Алексей Матасов просил готовить уже для нас протоколы заседаний, по частям, поскольку месячные перерывы в процессе это позволяют. Смысла судейского ответа я не понял: какие-то обтекаемые фразы; скорее, нет.
О судье Дмитрии Васильевиче Трубникове, как мне рассказывают, в интернете нашлась значимая информация. Он раньше в полиции работал, в том числе и в ЦПЭ. Назначен на место федерального судьи в 2021 г. указом Владимира Владимировича. (Вот ссылка на биографию судьи Трубникова - прим. "Репортёра-НН") Неудивительно, что словосочетание «путинский режим» его покоробило. Но мы сейчас в неравном положении, мне только учиться иногда молчать.
А у прокурора осталось ещё два свидетеля: Михаил Рыжков и Юрий Староверов. И она хочет их вызвать. Защита снова заявляет, что злоупотребляют нашим терпением и затягивают процесс. Я поясняю судье, что если Староверов воюет на Донбассе – а так говорят, - то прокурор его вряд ли оттуда вытащит.
Нет, Трубников в данном случае хочет следовать букве закона. Зачитывать показания без самих свидетелей – по просьбе Алексея Матасова – не позволяет, в повторном вызове не отказывает. Мы «откладываемся» ещё на три недели, причём я снова слушателям ничего интересного обещать не могу. Если только с хорошими людьми повидаться…15 июня в 13-00.
Между прочим, в разговорах до и после мне были высказаны пожелания навестить наших нижегородских политзэков. Я имею в виду Лермана и Оношкина, хотя, наверное, есть и другие. Хорошее желание. Жизнь приобретает в таком свете правильный смысл.
Я занимался немного революционным народничеством и достал мемуары Веры Фигнер. Той самой, которую «коммунист» Буланов после сноса дома на Студёной, где она жила, признать не хотел. Помните, брякнул где-то: «Кто такая эта Вера Фигнер? Кто её знает?». Дедушка Ленин его бы, конечно, из своей партии за такое исключил, но нынешним зюгановцам на такие «мелочи» плевать.
Мемуары Веры Николаевны оказались потрясающими. «Вера Топни ножкой» прозвали её товарищи – видимо, за огневой характер. Если я не ошибаюсь, с 1883 г. по 1905г. она в одиночке просидела: в Петропавловской крепости и в Шлиссельбурге. Сейчас туда можно на экскурсию сходить, камеры посмотреть. Вообще, нормальный человек такого обычно не выдерживает. А ей пожизненное дали, но в революцию амнистия вышла. Едва ли не единственный член Исполнительного Комитета «Народной воли», который выжил, не сломался и воспоминания оставил. А я вот первоисточники люблю.
Ситуация для меня лично с этими революционерами не ясная. С одной стороны – явная идеализация своего «дела», которой только в детстве можно было не заметить. Вместо Бога или рядом с ним – Революция, с заглавной буквы. В основе системы – догматы. Например, о том, что жизнь надо посвятить благу человечества. А, значит, лучше не работать врачом – В.Н. была близка к получению диплома в Цюрихе и Берне, - а бросать бомбы в прокуроров и министров, увенчивая список Александром II.
Если спросите: «Зачем?», - то ответить будет не так просто. Наказать негодяев и привлечь народ к борьбе – так примерно они считали.
Мне кажется, у них даже язык был особенный. Настоящая контркультура, со своими ценностями, системой координат, терминологией. Я не удивляюсь, что их крестьяне не понимали сразу. Странное желание – осчастливить народ в соответствии с новейшими социалистическими идеями, подхваченными за годы учения в Швейцарии. Придумали вот Герцен и прочие, что социализм – это хорошо, и крестьянам в общине понравится. Им бы показать, как Джугашвили коллективизацию и террор в 30-е провёл, они бы передумали. Однако ведь не покажешь.
Но Вера Николаевна всё равно замечательный человек. Просто почитайте мемуары, и поймёте. И какие-то памятные знаки о ней в городе нужны, раз она у нас жила. Без «оправдания террора», разумеется.
Для меня лично проблема только в том, что «пазл не складывается». Я возьму мемуары Милютина, Валуева, Чичерина, сравню с этими писаниями Фигнер, Кравчинского, Бакунина, Ткачёва – как будто с разных планет люди. И одних через других понять невозможно, и что с Россией творилось в эту эпоху – ломаю голову.
А Веру Фигнер почему я вспомнил? Она в одиночке сидела, и жить, казалось, уже незачем. Спасало понимание, что всё равно она не одна, что, раз вступивши на общественное поприще, она остаётся на нём даже в тюрьме.
«Вера принадлежит не только нам, её друзьям, – она принадлежит России», - казал во время её заключения Герман Лопатин.
А ежели кому-то надобно свою память от «лишнего груза» истории избавить, чтобы штампами забить, то лучше просто рекламировать «мыльные» сериалы. Так честнее.
Впрочем, рассказывают, «судья» Зорькин в Конституционном суде историческую карту нашёл, XVII века. И презентовал зачем-то выпускнику юрфака Путину. Дескать, смотрите, никакой Украины никогда и не было. Тут другая крайность: Зорькину бы статью 280.3 из УК извлечь, да с Конституцией её сравнить, а он в историю ударился. Не надо велосипед изобретать, найди лучше в Конституционном суде не карту XVII века, а справедливость и совесть. Об истории же с «президентом» можно и в нерабочее время беседовать, если он тебя примет. Хотя я бы лично более приятных слушателей нашёл.
До связи, до встречи.
И.М.
24.05.23.
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
