«Репортёр-НН» сейчас почти не пишет о ситуации с COVID-19. Сводки с фронтов борьбы с вирусом уже превратились в будничную примету всех информационных лент и не вызывают сегодня ажиотажного интереса. При этом, как ни парадоксально, сейчас ситуация гораздо хуже, чем весной прошлого года. Тогда любое упоминание о заражении или, тем более, смерти от «короны» могло стать хайповым и даже возбудить охотников на ведьм из силовых структур. Сейчас, похоже, все привыкли к тому, что смертельно опасная болезнь – просто часть нашей реальности. А кое-кто, разумеется, уже научился монетизировать пандемию. Нет такой беды, к которой наш человек не сможет применить свои коммерческие таланты, особенно когда заметно вырастают бюджетные отчисления на борьбу с этой бедой. Тем семьям, которые столкнулись со смертоносным вирусом на личном опыте, остается только мириться с полным бессилием перед ковидом. Пишу об этом, имея на руках в качестве доказательств несколько диктофонных записей и свидетельство о смерти отца.
Возможно, этот текст поможет кому-то преодолеть скепсис по отношению к коронавирусу, хотя, честно говоря, всё сложнее верить, что в России еще остались ковид-диссиденты. Как бы то ни было, вы можете не соблюдать меры предосторожности, но по крайней мере, будьте готовы к тому, что произойдет, когда ваши близкие окажутся в ковид-госпитале.
Во-первых, вы будете в курсе самочувствия близкого человека только до тех пор, пока он не попал в палату интенсивной терапии. Дальше – почти полный информационный вакуум. Мобильной связи у пациентов ПИТ, конечно, нет – остаются только скупые сводки от дежурного врача. Тут как повезет. Кто-то готов ровным усталым голосом рассказать о состоянии пациента, но может быть и такой диалог:
– Так, а по-моему, по поводу Пичугина уже звонили сегодня!
– Да, это был я, но это было еще до обеда. Просто я о нем ничего не знаю, то, что рассказали утром, особого оптимизма не вызывает, поэтому извините, пожалуйста, но я решил позвонить еще раз.
– Слушайте, а вы вот не задумывались о том, что мы вот бегаем к телефону и попросту тратим время?
– Вместо вот этой лекции вы могли бы просто рассказать мне что-то…
– Если я вам днем что-то говорила уже…
– Вы мне не говорили, говорил мужчина, к сожалению не представился.
– Это был заведующий. Он сообщил вам максимальную информацию.
– Но за это время могло что-то измениться...
– Нет, ничего не произошло. Если произойдет в худшую сторону, мы вас известим.
Известили только раз – уже о смерти пациента. Вся информация о состоянии и постепенном ухудшении самочувствия добывалась по крупицам. Приходилось ограничиваться одним звонком в день. На все вопросы о том, какая дополнительная помощь требуется, медики неизменно отвечали: «Ничего не нужно, делаем всё необходимое». Наверное, так и было – но ощущение бессилия и обреченности росло с каждым днем.
Во-вторых, если случилось самое страшное, нужно быть готовым к тому, что вам сообщат о смерти – а уже через полминуты предложат местного ритуального агента.
– Эта компания работает у нас при больнице, она социальная, то есть подешевле. Я вам сейчас пришлю телефон агента, – с дежурным участием сообщает голос в трубке. Как выяснилось позже, этот звонок и смерть отца разделяло не больше четверти часа.
Во втором часу ночи – еще один звонок из больницы. По всей видимости, именно он должен был стать официальным сообщением о смерти. Звонящая женщина удивляется, узнав, что уже известили – но всё же делает еще одну попытку предложить ритуальные услуги.
Справку о смерти нужно было забрать из морга городской больницы №12, куда перевезли тело. В маленьком здании – предновогодняя суета, молодые ребята в приспущенных масках носят коробки со звенящими бутылками и периодически по-свойски заходят за пластиковую занавеску с надписью «Вход в красную зону».
«Сотрудники ПАО за ценные вещи, оставленные на трупе, ответственности не несут», – гласит объявление на стене.
Мужчина в пятнистой куртке тоже дожидается документов о смерти своего отца. Его лечили здесь же, в 12-й больнице – причем дважды.
– Пролежал неделю – его выписали. Пять дней дома пробыл – опять температура! «Скорую» вызвали, снова сюда привезли. И за выходные он из среднего состояния в тяжелое перешел, – рассказывает мой коллега по несчастью. Голос ровный, глаза над маской абсолютно потерянные – наверное, у меня похожий вид. – В воскресенье я с ним разговаривал последний раз, он еле говорил… Еще и маску эту на него напялили! «Забирай меня под любым предлогом!» – говорит. «Пап, как я заберу? – к тебе не пускают!» – «Забирай! Я умираю…» Сначала говорили, нет ковида, а потом уже в справке написали, что есть! Крепкий был мужик, последний раз в больнице лежал лет 50 назад с аппендицитом…
Появляется полный мужчина с бегающим взглядом, в фирменно приспущенной маске – и начинает объяснять порядок выдачи тела.
– Ковидных больных у нас выдают с закрытом гробе. Я вот уже мужчинке объяснял, - кивает на человека в камуфляже, - можем сделать вам фотоочетик о том, как мы подготовили тело: обмывание, одевание, бритье, все вот эти услуги. Цена вопроса за эти услуги – 8 300. Если вы говорите: у нас нет денег! – мы выдаем вам тело в пакете, вы покупаете СИЗы (средства индивидуальной защиты – прим. РНН) и идете в «красную зону». Мы настаивать не можем, могут быть только вариации. По сути, от нас требуют заполнения вот этой схемки, - протягивает лист бумаги с типовой формой соглашения, - но мы тут упростили системку…
– Ну как мы сами-то будем это делать?..
– Я вас понимаю. На это дается квитанция [о выполнении услуг]. Это не мною придумано.
Только при заполнении квитанции выясняю, что этот человек – не сотрудник больницы, а работник очередной ритуальной конторы. Почему именно такая «схемка» придумана, выяснять нет ни сил, ни желания – видимо, как и у большинства других посетителей морга. Кстати, «фотоотчетик», подтверждающий проделанную работу, так и не прислали.
И последнее. В справке было написано, что смерть наступила в результате синдрома токсического шока с сопутствующими осложнениями в виде диабета. И строчкой ниже: «Новая коронавирусная инфекция не подтверждена».
– Ковида у него по анализам нету, а по факту – есть, – говорит врач-патологоанатом. – Вот, то, что вижу – то и пишу!
…Сегодня папе должно было исполниться 69 лет. Он с большим вниманием относился к угрозе короновируса, всегда старался доверять системе здравоохранения – и умер, как и полагается законопослушному россиянину, не подпортив пандемической статистики в регионе. Официально от ковида умерло уже более 1800 нижегородцев. Сколько было таких пациентов, как В.П.Пичугин, статистика умалчивает.
Берегите себя!
Александр Пичугин
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
