Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
Николай Осока пенсионер, ему 74 года. Фотохудожник, дизайнер, творец, человек неуёмной энергии и желания делать и творить на благо людей.
Работа, творчество, поездки, выставки, вернисажи, лекции, студии и детские кружки – всё это теперь в прошлом. Конфликт с соседями перешёл в 2018 году в острую фазу: Николай Михайлович снимал через забор на камеру незаконное производство на соседнем участке в жилой зоне, и сосед, пытаясь помешать съемке, столкнул пенсионера. Падение с высоты сначала показалось просто ушибом, но потом одно за другим посыпались осложнения. Четыре раза Николай Михайлович ложился в больницу, его обследовали, кололи лекарства, но лучше не становилось.
– Если начать рассказывать подробно о моем противостоянии с соседями по участку, можно увязнуть в море подробностей, – говорит Осока. – Самое ужасное заключается в том, что своим желанием отстоять законные требования, своей борьбой с чиновниками, не желающими слушать, своими бесконечными обращениями в надзорные органы, не желающие вмешиваться, я создал себе очень плохую репутацию. Я же столько бился, чтобы в жилой зоне рядом с моим домом не велась никакая производственная деятельность, что всё здоровье и нервы на это потратил. Я объявлял голодовки, приковывал себя наручниками к этой кузнице, которая столько лет работала рядом, я написал столько писем и обращений, что нужно заводить для этих бумаг отдельный шкаф. Так обидно, что в результате ни один чиновник, что обещал вмешаться и навести порядок – не выполнил обещания.
Теперь о сути противостояния: сосед Николая Осоки по участку, бывший депутат «со связями», выстроил в зоне жилой застройки кузницу и промышленный молот, работающий в 10 метрах от дома, принадлежащего Николаю Михайловичу. Это здание 1965 года постройки, в котором планировалось создание фотошколы, выставочного зала и Музея дзержинской фотографии, естественно, сразу начало разрушаться.
Сегодня дом Николая Осоки - весь потрескавшийся и залатанный
Супруга Николая Михайловича приносит в мастерскую несколько туго набитых пакетов. Это все письма и документы для судов, многочисленные и в итоге малоэффективные.
Противостояние длилось почти 6 лет. Николай Осока обращался в Роспотребнадзор, в прокуратуру, судился, подавал жалобу на судью, снова писал в надзорные органы, пытался всеми силами прекратить работу незаконного предприятия в жилой зоне. В конце концов для этого пришлось перевести здание бывшего сельского клуба в жилое. Работу промышленного молота то запрещали, то пытались создать вокруг этой незаконной кузницы санитарно-защитную зону в 100, 70, 50, 30 метров. Разрушение теперь уже жилого дома продолжалось и наконец, спустя пять лет работу молота запретили окончательно. Николай Михайлович сейчас говорит об этом как о далёком прошлом и обреченно машет рукой:
– Это всё ерунда была. Я думал, что закончились мучения, но они только начинались.
Бывший депутат продал участок вместе с незаконной кузницей (которую так и не снесли), а через какое-то время новый собственник Александр Ласточкин организовал на участке производство металлоконструкций. Именно тогда и было нашумевшее приковывание наручниками к дверям кузницы, голодовка и требование от властей разобраться с незаконной деятельностью. Были обещания, которые никто не выполнял, безнаказанность и хамство нового владельца маленькой промзоны за забором и, наконец, тот самый толчок, после которого Николай Михайлович упал с метровой высоты.
Мы сидим и разговариваем на крыльце дома, в котором у Николая Михайловича и музей, и рабочая площадка и выставочный зал, всё вместе. Осока сильно сдал в последнее время, ходит плохо, хотя утверждает, что это ещё ничего, вот какое-то время назад вообще лежал и двигаться не мог самостоятельно. Пара дорогущих уколов, подаренных лечащим врачом, сильно помогли. Он уже не фотографирует, с наступлением пандемии прекратились и вернисажи и выставки, которые он организовывал и на которые сам собирал деятелей искусства и молодёжь.
Уголовное дело по факту конфликта, толчка и падения не завели. Тогда он подал в суд, пытаясь получить компенсацию нанесённого здоровью ущерба, но после двух экспертиз и долгих проволочек, ему сначала отказали, а потом всё же присудили 5 тысяч рублей компенсации.
– Смешно, – горько признается Николай Михайлович, – понятно, что я потратил в сотни раз больше денег и здоровье не восстановил. Вот подал кассационную жалобу на решение суда, буду продолжать бороться. Я с этими тяжбами почти юристом стал, вместо того чтобы делом своим любимым заниматься. Да и с производством у меня за забором вопрос так и не решился. Не помогли на Роспотребнадзор, ни прокуратура, ни следственный комитет. Это так странно – за всё время ни одна структура не захотела выяснить, как и почему нарушается закон? Местный Роспотребнадзор якобы не нашёл нарушений, я писал выше, в генеральную прокуратуру: «Разберитесь!» Те спускают в область, область спускает в район, а район передаёт моё письмо опять в Роспотребнадзор – тем, на кого я жаловался. Как так?
На соседнем участке тихо. Через забор видно, что часть зданий действительно разрушена, но кузница стоит на месте.
Справа - здание кузницы
Николай Осока показывает, где он стоял, откуда упал, но всё время в его словах горечь. Система, которая и организована, чтобы порядок наводить, не помогла ему практически ни разу. Мало того, что он воевал с соседями-нарушителями, так теперь сражается с системой, которая не хочет признавать, что он пострадал в результате этого противостояния.
– Мне много раз говорили – зачем тебе всё это? Но как же быть, если так внаглую попирается закон? Столько времени ушло на это, столько нервов, как много сделать можно было полезного и важного, вместо того, чтобы «бодаться» и отстаивать свои права…
– А сейчас что у соседей происходит?
– А ничего не происходит, снова продали этот участок. Я разговаривал с покупателем, молодой приятный парень, говорит, что не собирается делать никакое производство. Но ведь сказать можно всё что угодно… Незаконные постройки остались нетронутыми, а это уже третий собственник, да и Ласточкин по-прежнему ставит здесь свою грузовую машину, по всей видимости, продолжает работать и в гараже. Я не знаю, как быть, если честно. Если никто из компетентных органов, призванных помочь, теперь уже инвалиду, не появиться в ближайшее время, объявлю голодовку, да и помру. Не хочется больше так жить.
Мастерская Николая Осоки
Кассационная жалоба на решение суда о выплате пяти тысяч рублей за моральный вред будет рассматриваться в Саратове. Николай Осока говорит, что уже получил возражение областной прокуратуры на эту кассацию.
– Они считают, что пять тысяч – это нормально, – говорит фотохудожник и вздыхает. – К Путину обращаться я не стал, не верю в это уже.
От редакции: нет в этой истории никакой морали. Кто-то скажет, что наш герой зря потратил время на борьбу с мельницами. Наверное, действительно зря, он и сам признается, что сосредоточился на отстаивании справедливости и попытках наказать зло и почти забросил творчество, свою работу, свои изобретения и выставки. Потерял здоровье и ничего не приобрел. Это всё действительно так. Но нам видится иное. Ещё есть люди, готовые даже ценой своего здоровья продолжать бороться и биться головой о равнодушные чиновничьи стены. Просто потому, что иначе не могут.
Роман Голотвин