Считается, что изнасилование – сложный вид преступления. Слишком многое зависит от позиции следствия и обвинения, которые могут по-разному трактовать умысел и степень вины сторон. И всё-таки чаще при расследовании подобных преступлений отталкиваются от позиции потерпевшей стороны… ну, или стороны, считающей себя потерпевшей. В поселке Сухобезводное произошла история, которая могла закончиться для трех обвиняемых исправительными работами и народной славой «борцов с наркопритонами», но обернулась длительными сроками заключения. Причина – в утверждении 32-летней местной жительницы, что ее изнасиловали. Родители осужденных считают дело полностью сфабрикованным.
– Алло, здравствуйте! Это Александр?
– Да, здравствуйте!
– Вы журналист-репортер? Скажите, а вы берётесь за журналистские расследования?
– Ну, разумеется – в этом и смысл нашей работы.
– Меня зовут Оксана Владимировна, – женщина заметно волнуется, но старается говорить сжато и по делу. – Мы из Нижегородской области, Семеновский район, и у нас тут такая ситуация… 2,5 года длится дело по обвинению трех мальчишек в изнасиловании женщины. Ни доказательной базы, ни подтвержденных экспертиз – в общем, всё в отрицательном варианте. Единственное – с одного мальчишки успели выбить признательные показания.
– Понятно…
– Дело в том, что один из этих мальчишек – мой сын, и он вообще не был в том месте в тот момент! При этом он никогда не прятался, сотрудничал, прошел все экспертизы – но ему дают самый большой срок! Следствие ничего не сделало – никаких очных ставок, ни доказательств. А та, кто свидетельствует против наших мальчишек, изначально называла совсем другие фамилии. Но потом по каким-то причинам переключилась на них. При этом у нее уже был подобный опыт: она несколько лет назад уже двух человек так же посадила.
– В смысле, обвинила их в изнасиловании?
– Да! Вот такая ситуация. Вы не могли бы помочь, взяться за это дело?
– Оксана Владимировна, давайте, я подробно выслушаю вас – посмотрим, что можно сделать.
– Давайте встретимся и поговорим подробно! – предлагает женщина, и мы договариваемся увидеться через несколько дней.
– Алло, Александр, здравствуйте! Меня зовут Роман, моя мама вам звонила сегодня.
– Да-да, здравствуйте, Роман! Не знал, что у вас есть возможность общаться по телефону.
– Я сейчас под подпиской, но уже завтра у нас приговор… Не уверен, что потом будет возможность позвонить…
– Вы под подпиской все эти два с лишним года?
– Нет, я сидел в ИВС, потом держали под домашним арестом, но областной суд отменил меру пресечения. И сразу же к нам в район был прислан проверяющий из прокуратуры области. Именно он уже представлял обвинение на повторном суде, то есть вместо районного прокурора. В общем, он, мягко выражаясь, «разбомбил» наших местных следователей, посмотрев, как они сляпали это дело. Прямо в суде крыл их в матерной форме – мне даже адвокаты были не нужны! И меня сразу же выпустили – после семи месяцев под домашним арестом!
– Но критика из области, как я понимаю, не остановила районных следователей от того, чтобы довести дело об изнасиловании до суда?
– Да, тот человек из области больше в нашем деле не участвовал, хотя я ходатайствовал об этом. Зато местный человек, который вел дело… мне кажется, у него есть какая-то личная заинтересованность – он предлагал мне какое-то сотрудничество, говорил: «Давай, я тебе дам фамилии, ты их назовешь – и больше в этом участвовать не будешь!» Но любой нормальный человек никогда такого не сделает! Еще когда я сидел в изоляторе, ко мне по очереди присылали двух человек, которые пытались надавить на меня. Просто я психологически немножко подготовлен, и я сразу всё это понял.
– Понятно! Роман, давайте завтра созвонимся. Если вы мне не звоните – я понимаю, что дело закончилось для вас плохо и звоню вашей маме. Хорошо?
– Хорошо, давайте так.
– Александр, здравствуйте! Я только что с приговора – их признали виновными и взяли под стражу. Одному дали семь лет колонии, двум другим – по семь с половиной, в том числе сыну моему…
– Оксана Владимировна, даже не знаю, что сказать…
– Мы, конечно, будем бороться, напишем апелляцию. Но, конечно, мы очень хотим, чтобы эта история вышла… в статье.
– Она обязательно выйдет, мы сделаем ее публичной, будем разбираться! Давайте с вами встретимся и поговорим подробно! Привозите все документы!
На встречу с «Репортёром-НН» приехали родители всех троих осужденных и другие родственники. Говорили, что могли привести с собой чуть ли не половину поселка, поскольку эта история вызвала большой резонанс.
Судя по всему, сторону обвинения и судью история тоже «зацепила», поскольку текст приговора содержит большое количество патетических оборотов, призванных доказать циничность преступников и их очевидную угрозу обществу.
Поселок Сухобезводное. Фото vk.com
Что же произошло в Сухобезводном в ночь с 3 на 4 января 2016 года? Есть версия суда и доводы родственников осужденных – и они радикально отличаются. Даже если принять за аксиому спортивный принцип «с судьей не спорят», это никак не мешает нам услышать и противоположную сторону.
Анна Калугина, мать осужденного Владимира Калугина:
– Заседание суда было закрытым. Родителей не пускали. И нам никто ничего объяснять потом не стал. Нам просто вынесли личные вещи, а детей наших взяли под стражу в зале суда и увезли.
Галина Алиева, мать осужденного Геннадия Алиева:
– Это происшествие случилось в ночь с 3 на 4 января 2016 года. А заявление попало в полицию в начале февраля.
Анна Калугина:
– И дело ведь развивалось странно. Сначала они (пострадавшие – Виктория Ж. и ее сожитель – прим. РНН) говорили, что их избили. О том, что ее изнасиловали, она вспомнила значительно позже, это было уже другое заявление. Сначала и дело-то не заводили, ходили кругами.
Владимир Калугин с матерью
Исходя из текста приговора, история выглядит следующим образом. В ночь на 4 января молодые люди отметили затянувшиеся праздники в ДК и местном баре, а затем выдвинулись к дому Виктории Ж. и ее сожителя, намереваясь проучить хозяев за распространение наркотиков. Летом 2015 года от наркотиков умер приятель осужденных, и Геннадий Алиев (его суд признает инициатором разборки) жаждал мести. У дома потерпевших Геннадий Алиев, Владимир Калугин и Роман Беляев надели на лица предметы одежды, сняв их с бельевой веревки, проникли в дом через окно, избили Викторию и сожителя, а затем и изнасиловали 32-летнюю хозяйку, причем суд настаивает, что это было сделано в извращенной форме.
Улица Парковая, где стоит дом потерпевших - на окраине поселка
При этом следствие и суд отдельно отмечают, что сведения о продаже наркотиков гражданкой Ж. и ее мужчиной – ложные.
Галина Алиева:
– Мой сын получается вообще какой-то ниндзя, по данным дела! Якобы влез в дом, выбив окно ногами. Там очень высоко, раму потом ремонтировали со стремянки – а Гена, получается, влез просто так. И главное: на всё-про всё – влезть, избить, изнасиловать – им якобы понадобилось десять минут! Потерпевшие стали звонить в полицию при первых звуках с улицы, как только в дом начали стучать – и участковый приехал через 15 минут. И там уже никого не обнаружили.
Тот самый дом
Осужденные вообще отрицают свою причастность к этому делу – они подтверждают только совместный отдых в ночном баре, а дальше их версия событий радикально расходится с официальной. Все уверяют, что разошлись из бара гораздо раньше времени инцидента, предъявляют свидетелей. А Роман Беляев якобы вообще уехал ночью в Нижний Новгород к своему знакомому, чему тоже есть подтверждения свидетелей. Но суд посчитал все эти свидетельские показания не заслуживающими внимания, так как давали их родственники, друзья осужденных и сослуживцы их родителей.
Галина Алиева:
– У Владимира [Калугина] свидетелями были двое железнодорожников, которые чистили пути. Они приходили в суд, давали показания, что видели парня, когда он шел домой. В расчет не берется! У нашего сына я была дома и тетя – ну, а кто еще должен быть в такое время, какие еще свидетели? Тоже в расчет не берется!
При этом показания самой Виктории Ж. стройностью не отличаются.
Анна Калугина:
– Сначала она заявляла, что она в лицо никого не знает, тех, кто ворвались в дом. Сначала говорили, что их избили. Потом – что изнасиловали заодно. И вот когда она ездила на суды по мере пресечения, она даже в лицо не знала никого. Только после нескольких встреч стала отличать, кто есть кто.
Оксана Беляева:
– Про моего сына [Романа] она сказала сначала, что вообще его не знает. А потом заявила, что узнала его по голосу.
Анна Калугина:
– Сначала говорилось, что нападение случилось в четыре часа, в пятом. А наши свидетели говорят, что уже в три часа ребята были дома. И уже позже показания потерпевших поменялись, время сдвинулось на три часа.
Александр Калугин, отец Владимира Калугина:
– Участковый на следующий день пытался взять у них (потерпевших – прим. РНН) показания – и не смог, потому что они в неадеквате были. А в материалах дела написано, что уже в 10 утра он у них взял показания, и они были трезвые! И вообще, в деле много отличий.
Но у следствия и суда есть один весомый аргумент – признательные показания Владимира Калугина, данные в день задержания.
Анна Калугина:
– Да, он написал явку с повинной. Потому что он никогда с полицией не имел дел. Никогда не знал, как это там бывает. А его просто забрали с электрички, когда он вернулся полтретьего – и до середины ночи просто держали на одном месте. Ни попить не давали, ничего. А потом дали текст напечатанный – и он уже только вычеркивал об изнасиловании, оставил только проникновение в жилище.
Галина Алиева:
– В общем, роли нам раздавал следователь.
Остальные осужденные изначально отказывались что-либо подписывать. Их родители утверждают, что дело составлено с большими нарушениями.
Оксана Беляева:
– Написали, что все были в пьяном виде. А у меня сын даже не пьет. Вообще!
Роман Беляев с матерью и сестрой
Галина Алиева:
– Наверное, это со слов этой гражданки в приговоре такие формулировки, но у нас любой в поселке может подтвердить, что Роман Беляев вообще не пьет. К тому же, только у одного Алиева была очная ставка – когда он был в ИВС города Семенова в наручниках. Это тоже нарушение.
Оксана Беляева:
– А у нас вообще ничего не было!
Анна Калугина:
– Насчет вещественных доказательств – тоже интересно. В чем приехал наш сын в полицию – эти штаны с него и сняли, якобы в этих джинсах он был в тот день, когда всё случилось. А нам сказали: идите, покупайте ему новые штаны!
Родители осужденных не отрицают, что той ночью кто-то избил Викторию и ее сожителя, но отрицают причастность своих детей. Они просили суд проверить кадры с камеры видеонаблюдения на местной школе – там можно было бы заметить, как все осужденные возвращались домой раньше инцидента. Суд в этом отказал.
Что касается версии об изнасиловании, то она целиком основана только на словах Виктории Ж. Были проведены три экспертизы – в районе, в Нижнем и даже в Казани – и все дали отрицательный результат, следов изнасилования не обнаружено (редакция «Репортёра-НН» располагает копиями экспертных заключений). Следствие предъявляет еще и некоего засекреченного свидетеля, который измененным голосом дистанционно сообщил суду, что видел молодых людей врывающимися в дом Виктории Ж. и даже знает о попытке изнасилования, которая, тем не менее, не состоялась.
При этом даже суд учел, что у Виктории уже был подобный инцидент 14 лет назад, когда двое мужчин были осуждены за изнасилование по ее заявлению. Родители осужденных подозревают Викторию в таком способе заработка.
Галина Алиева:
– Это тяжкая статья, где действительно идет мало оправдательных приговоров. И такая статья очень удобна для таких женщин, как она.
Оксана Беляева:
– Даже для суда было неожиданно, что они заявили 4,5 миллиона [ущерба]. Три миллиона – она, полтора – ее сожитель. Но я думаю, она обломалась.
Анна Калугина:
– Им присудили 420 тысяч на двоих – за моральный ущерб.
Как считают родители, свои причины довести недостаточно доказанное дело до такого жесткого приговора были и у следователей.
Оксана Беляева:
– Дело в том, что их (осужденных – прим. РНН) посадили на пять месяцев домашнего ареста. Если теперь допустить оправдательный приговор, то придется очень много миллионов компенсации платить мальчишкам. То есть у следствия, суда уже обратной дороги не было – вообще никак!
Галина Алиева:
– Интерес Чернышова, нашего следователя, мог быть в том, что это его первое такое дело. Он человек молодой – самоутверждается. Продвижение по службе, звания. Нас слышать никто не хотел.
Сейчас осужденные и их родственники ждут апелляции. «Репортёр-НН», изучив официальную и неофициальную версии инцидента, предполагает, что доказать отсутствие троих осужденных на месте преступления будет сложно.
Но за проникновение в чужое жилище (ст. 139 УК) и причинение вреда здоровью (ст. 115) всем троим осужденным назначены лишь исправительные работы. Реальные сроки они получили исключительно за эпизод с изнасилованием, по которому доказательная база у следствия очень зыбкая. Адвокаты осужденных единодушны в оценках: сам факт этого преступления не доказан.
Карина Королева, адвокат Геннадия Алиева:
– Никаких доказательств по факту изнасилования объективно нет. Мы же не голословно об этом говорим: проведены молекулярно-генетические экспертизы, которые опровергают само событие. Надеемся, что областной суд более детально рассмотрит эту ситуацию. Все адвокаты жалобы написали, они до сих пор идут. И даже потерпевшие подали жалобу – они считают наказание слишком мягким!
Это дело вполне может стать прецедентным: слова пострадавшей против фактов, отрицающих эти слова. С одной стороны, изнасилование должно быть однозначно наказуемо, с другой – если для осуждения достаточно одних слов, колонии могут пополнить тысячи оговоренных мужчин. Бытовое хамство с последующим изнасилованием, имущественный спор с последующим изнасилованием, ДТП с последующим изнасилованием – сценарии ограничены только женской фантазией.
Александр Пичугин
Новости Нижнего Новгорода. Люди, места, события. Использование материалов "Репортёр-НН" разрешено только с предварительного согласия правообладателей. Все права на картинки и тексты принадлежат их авторам.
